19 февраля. Послѣ двухчасоваго пути по барханамъ снова завидѣли на сѣверѣ кое-какую растительность. Оказалось, что она состояла, главнымъ образомъ, изъ столь извѣстнаго въ закаспійской области саксаула, на кашгарскомъ нарѣчіи "сак-сака", на хотанскомъ "курука", a no латыни Anabasis ammodendron. Саксаулъ, повидимому, вытѣснилъ тамарискъ, такъ какъ послѣдняго не было видно.
Снова показались слѣды дикихъ верблюдовъ, зайцевъ, лисицъ и ящерицъ. Въ промежуткахъ между нѣкоторыми барханами подадались участки, называемые моими людьми "шоръ", т. е. влажные глинистые участки, покрытые выцвѣтами соли. Тамъ и сямъ виднѣлись занесенные вѣтромъ пожелтѣвшіе листья камыша. Таримъ не могъ быть далеко.
Барханы достигали 8?10 м. высоты. Съ вершины одного голаго давана мы, наконецъ, завидѣли неподалеку небольшую камышевую заросль. Около нея мы и сдѣлали привалъ ради верблюдовъ. За ночь они покончили съ этимъ жалкимъ запасомъ. Воду нашли на глубинѣ 1.67 м. (+4.6°), но она оказалась горько соленой, такъ что даже животныя не стали ея пить.
Ахметъ былъ вполнѣ спокоенъ, такъ какъ и онъ успѣлъ замѣтить, что вблизи рѣкъ колодезная вода всегда бываетъ соленой. Во всякомъ случаѣ, я получилъ отличный подарокъ въ день своего рожденія, такъ какъ колодезь далъ намъ ясное доказательство близости Тарима. Вечеромъ мы тѣмъ не менѣе наполнили этой водой нѣсколько сосудовъ, а утромъ растопили образовавшійся изъ нея ночью ледъ (минимальная ночная температура равнялась ?15.6°), и водаполучилась менѣе соленая; заварили чай, но всетаки можно было лишь съ трудомъ сдѣлать нѣсколько глотковъ.
20 февраля. Лисица обманула насъ лишь на одинъ день. Уже утромъ высота бархановъ равнялась сначала 5, потомъ 2 м. Разбросаны они были рѣдко, какими-то пятнами на ровной твердой поверхности. Изрѣдка стали попадаться тополи и кусты тамариска, и, наконецъ, вдали обрисовалась темная линія лѣсовъ Тарима.
Какое чудное зрѣлище! Всѣмъ опасностямъ конецъ! Вотъ показались и обычные ясные признаки: сигникъ, слѣды дикихъ кабановъ, свѣжій слѣдъ, оставленный всадникомъ, вѣроятно охотникомъ, пересѣкавшій нашъ путь, слѣдъ босоногаго человѣка, должно быть, пастуха. Замѣчательнѣе-же всего было то, что и здѣсь еще виднѣлись слѣды дикихъ верблюдовъ. Въ концѣ концовъ, животныя эти, пожалуй, водятся и на югъ отъ Тарима и вдоль всего его южнаго теченія? Рѣшить этотъ вопросъ не берусь.
Поверхность стала ровнѣе, открытѣе и богаче растительностью; барханы становились все рѣже. Затѣмъ, мы перешли направляющееся къ востоку сухое русло, - вѣроятно, рукава Тарима, наполняющагося водой въ половодъе. Въ немъ оставалась замерзшая лужица, къ которой вела недавно протоптанная тропинка. Намъ слѣдовало-бы сдѣлать тутъ привалъ, но мы продолжали путь, такъ какъ были увѣрены, что до Тарима всего часъ?другой пути.
Лѣсъ становился чаще, но время отъ времени перемежался полянками. Мы были изумлены тѣмъ, что всѣ тропинки, протоптанныя овцами, шли по направленію къ востоку и западу; большая проѣзжая дорога со слѣдами колесъ отъ арбъ тоже. Часъ за часомъ шли мы къ сѣверу. Кругомъ было тихо, не слышалось ни звука. Стало смеркаться, но мы все шли по прежнему направленію. Стемнѣло, а рѣка все не показывалась. Наконецъ, поздно вечеромъ мы прямо таки завязли въ непроходимой чащѣ.
Усталые расположились мы лагеремъ около овечьяго загона, калитка отъ котораго пошла на топливо. Но это уже второй вечеръ мы были безъ воды, и жажда силъно мучила насъ. Люди разбрелись по лѣсу искать воды, но ничего не нашли и, наконецъ, мы рѣшилиотложитьвсякіе поискидо зари.
21 февраля. Таримъ какъ будто убѣгалъотънасъ. Цѣлый день искали мы воды и все тщетно, а между тѣмъ слѣдовъ людскихъ и лошадиныхъ попадалось тутъ множество. Мы то пробирались сквозь самую чащу, гдѣ мнѣ приходилось палкой отстранять отъ себя вѣтви и сучья, грозившія исцарапать мнѣ все лицо, то по сочнымъ камышевымъ зарослямъ, то опять по безплоднымъ сухимъ участкамъ съ рѣдкими травяными кочками и степными растеніями.
Жажда стала такъ донимать насъ, что мы раза два пробовали рыть колодезь, но только даромъ потратили время и трудъ. Въ одной рощицѣ набрели мы на три сатмы, на крышахъ которыхъ былъ сложенъ камышъ. Тутъ-же виднѣлись слѣды людей и коровъ.
Слѣды были совсѣмъ свѣжіе, самое большее вчерашніе. Мы стали кричать, отвѣта не было. Нѣсколько сухихъ бороздъ пересѣкали лѣсъ, но въ нихъ не было ни капли воды, ни одной лужицы. И мы все больше и болъше углублялись въ этотъ лѣсъ.
Вдругъ послышался крикъ Исламъ-бая, который шелъ впереди: "Су, су!" (Вода, вода!). Дѣйствительно въ глубокой, извилистой бороздѣ находился настоящій прудъ, затянутый толстымъ льдомъ. Мы прибавили шагу и, когда добрались до мѣста, люди немедленно прорубили прорубь, припали къ водѣ и стали пить.
Тутъ-же, въ рощѣ изъ старыхъ великолѣпныхъ тополей, разбили лагерь. Люди соединенными силами устроили два большихъ костра, которые и освѣтили весь лѣсъ, Теперь все опять было хорошо, но еще лучше стало, когда мы разслышали вдали лай собакъ. Ахметъ и Касимъ поспѣшили въ ту сторону. Возвратились они не скоро, но зато съ тремя людьми, которыхъ мы основательно и повыспросили. Между прочимъ, они сообщили намъ, что первое русло, которое мы перешли вчера, называлось Ачикъ-дарья (соленая рѣка), а что лѣсная область эта называлась Кара-ташъ. Пастушьихъ стойбищъ здѣсь много; пасется-же здѣсь до 4,000 овецъ, принадлежащихъ баямъ изъ Шахъ-яра.
На слѣдующій день мы продолжали путь съ проводникомъ къ сѣверовостоку и перешли около Тереса черезъ Яркендъ-дарью (Таримъ), имѣвшую здѣсь 166 м. ширины. Ледъ былъ довольно крѣпокъ, но подъ тяжестью верблюдовъ поддавался и трещалъ. Ихъ переводили поэтому по одиночкѣ, и видно было, что они сами опасались провалиться и выкупаться. Чтобы распредѣлить тяжесть на большую поверхность, они инстинктивно вытягивали ноги какъ можно дальше, а голову пригибали къ самому льду, чтобы не разбиться объ ледъ, еслибъ случилось провалиться.
Въ селеніи Чименъ мы снова нашли кровъ въ примитивной лачужкѣ. Ахметъ и Касимъ были вознаграждены за свои большія услуги мнѣ и должны были вернуться отсюда по руслу Хотанъ-дарьи въ Тавекъ-кэль. Я привязался къ этимъ славнымъ охотникамъ, и мнѣ прямо тяжело было разстаться съ ними. Но ихъ ожидадъ дома яровой посѣвъ, да и голова у нихъ кружилась при мысли о возростающемъ день ото дня разстояніи отъ знакомыхъ областей.
Кромѣ платы китайскимъ серебромъ, я отдалъ имъ обоихъ ословъ и далъ продовольствіе на весь обратный путь до Тавекъ-кэля. Я поручилъ имъ также доставить въ Хотанъ шкуру дикаго верблюда, и они честно исполнили порученіе.
Намъ-же теперь нужны были другіе проводники, которые-бы знали лѣса Тарима и запутанное теченіе рѣки.
Вступивъ 23 февраля въ Шахъ-яръ, мы такимъ образомъ закончили 41 дневный переходъ черезъ пустыню Такла-маканъ, во время котораго сдѣлано было много неожиданныхъ открытій. Я до малѣйшихъ деталей занесъ на карту теченіе Кери-дарьи, установилъ фактъ существованія дикихъ верблюдовъ въ пустынѣ къ сѣверу отъ Керіи-дарьи, нашелъ полудикое пастушье племя и открылъ развалины двухъ древнихъ городовъ. Если первое мое странствованіе по пустынѣ Такла-маканъ было несчастливо, то второе зато представляло цѣлый рядъ удачъ. Въ первое путешествіе мы напрасно искали какихъ либо слѣдовъ древней культуры, зато во второе мы убѣдились, что безчисленныя преданія о погребенныхъ въ пустынѣ сокровищахъ и городахъ не совсѣмъ пустыя басни.
Въ Шахъ-ярѣ мнѣ пришелъ въ голову смѣлый планъ: отправиться прямо на Лобъ-норъ вмѣсто того, чтобы возвращаться по знакомой уже намъ Хотанъ-дарьѣ, и, такимъ образомъ, сразу-же выполнить одну изъ главнѣйшихъ задачъ моей программы.
Разумѣется, осуществленію этого плана мѣшало многое. Въ Хотанѣ мнѣ еще и въ голову не приходило сдѣлать такой огромный крюкъ въ 2,000 верстъ, и снаряженіе нашей экспедиціи было расчитано вообще только на 50-ти дневную экскурсію. Хуже же всего было то, что я не догадался захватить съ собою ни одной карты Лобъ-нора и оставилъ свой китайскій паспортъ въ Хотанѣ.
Къ счастью, амбань Хотанскій выдалъ мнѣ мѣстный паспортъ, дѣйствительный въ Хотанской области. Намѣреваясь только пересѣчь пустыню, я было считалъ и этотъ клочокъ бумаги безполезнымъ, но впослѣдствіи онъ мнѣ очень и очень пригодился. Въ сравненіи съ этими важными пробѣлами недохватки по части одежды и обуви, - у насъ была взята съ собою лишь зимняя, да валенки, - письменныхъ принадлежностей, чаю и табаку можно было считать пустяками.
Но нужда научитъ извернуться! Я зналъ наизусть карту Лобъ-нора, составленную Пржевальскимъ, да и кромѣ того старыя карты Лобъ-норской области все равно приходилось подвергнуть основательной провѣркѣ. Рѣшилъ я также избѣгать всякихъ сношеній съ китайскими мандаринами, которымъ могло придти въ голову докучливое желаніе спросить у меня паспортъ. Лѣтнее платье мы могли сшить себѣ сами въ Курлѣ и тамъ-же на базарѣ купить себѣ кожаную обувь. Бумагу оказалось возможнымъ пріобрѣсти въ Шахъ-ярѣ, правда дрянную, но набросанныя на ней замѣтки и эскизы не потеряли отъ этого своего значенія.
"Кокъ-чай", или зеленый чай тоже не трудно было достать здѣсь, а въ нуждѣ можно было обойтись и китайскимъ табакомъ, стертымъ съ зловоннымъ масломъ и глиной изъ какой-то горы въ Китаѣ, ради придачи табаку особаго привкуса. Кромѣ того Исламъ купилъ пшеничной муки, рису, хлѣба, яицъ и сахару и возобновилъ вьючныя сѣдла верблюдовъ. Отдохнувъ два дня въ Шахъ-ярѣ, мы такимъ образомъ готовы были снова выступить въ походъ.
Но сначала нѣсколько словъ о Шахъ-ярѣ. Маленькій городокъ этотъ орошается водами, текущими съ горъ Тянь-шаня. Музъ-артъ-дарья (рѣка ледяного перевала), текущая оттуда къ юго-востоку, дѣлится нѣсколько сѣвернѣе города на два рукава; одинъ изъ нихъ направляется въ Пяснынъ-куль (озеро низменной области), другой течетъ чуть сѣвернѣе города, который и орошается выведенными изъ этого рукава арыками.
Около мѣста раздѣленія рѣки на рукава находится плотина, которая лѣтомъ принуждаетъ полую воду направляться въ озеро, чѣмъ и предупреждается наводненіе; зато, когда вода въ рѣкѣ спадаетъ до минимума, затворы открываютъ, и вода изъ озера течетъ къ городу на пользу окрестнымъ селеніямъ и полямъ.
Шахъ-яръ (терраса царя) управляется бекомъ, двумя минъ-баши и нѣсколькими юзъ-баши. Первый изъ названныхъ, Темиръ-бекъ?"желѣзный предводитель", заговорилъ было со мною свысока, такъ какъ у меня не было паспорта, пытался помѣшать мнѣ продолжать путь и запретилъ подвластнымъ ему жителямъ служить мнѣ проводниками. Мы, однако, перехитрили его, благодаря магической силѣ китайскаго серебра.
Въ окрестностяхъ города воздѣлываются рисъ, пшеница, маисъ, ячменъ, ростутъ абрикосы, персики, виноградъ, яблоки, груши, дыни; разводится также хлопчатникъ и въ небольшомъ количествѣ шелкъ. Главнѣйшими предметами торговли являются, однако, овцы, кожи и шерсть, отправляемыя водою въ Акъ-су. На базарѣ есть лавки двухъ китайскихъ и пяти западнотуркестанскихъ купцовъ. Пріѣзжаютъ сюда купцы и изъ Кашгара, изъ Акъ-су и Хотана. "Ханка" или домъ молитвы, два медрессе и нѣсколько караванъ-сараевъ - единственныя зданія, выдающіяся изъ кучи вѣчныхъ низенькихъ глиняныхъ сакль.
He стану утруждать читателя подробнымъ описаніемъ нашего путешествія по лѣсамъ Тарима. Но, чтобы дать хоть бѣглый очеркъ этой области, приведу нѣсколько эпизодовъ изъ этого путешествія.
26-го караванъ нашъ изъ трехъ верблюдовъ и 4 людей оставилъ Шахъ-яръ. Когда воздѣланныя окрестности города остались позади насъ, мы вступили въ обширную степную полосу, гдѣ въ изобиліи попадались стада съ пастухами. Сначала мы направились къ юго-востоку и достигли Тарима, называемаго здѣсь Угенъ-дарьей. Затѣмъ, въ теченіе нѣсколькихъ дней мы держали путь прямо на востокъ, между названной рѣкой и Инчке-дарьей.
27-го февраля мы шли то лѣсомъ, то открытыми луговинами, покрытыми пастушьими стойбищами, направляясь къ лѣсной области Іолбарсбаши (начало мѣстопребыванія тигровъ). Здѣсь мы заночевали около пастушьей "сатмы". Одинъ изъ пастуховъ сообщилъ намъ, что Ачикъ-даръя, называется здѣсь Арка-дарья (Дальняя рѣка), что она не пересыхаеть даже лѣтомъ, течетъ на нѣсколько дней пути къ востоку и, наконецъ, изсякаетъ въ пескахъ.
По его разсказамъ, къ югу отъ этой рѣки не рѣдко показываются дикіе верблюды, а далеко въ глубинѣ пустыни находятся развалины города, котораго никто не видалъ, но о которомъ ходятъ разсказы. Называется онъ Шаръ-и-кётекъ, т. е. "городъ въ мертвомъ лѣсу". Называютъ его также Шаръ-и-катахъ; названіе это встрѣчается и въ пустынѣ между Яркендъ-дарьей и Кашгаръ-дарьей.
Относительно главной рѣки пастухъ сообщилъ, что въ іюнѣ прибыль воды въ ней огромна. Вода ежедневно прибываетъ въ теченіе 20-ти дней, пока ширина рѣки не достигнетъ трехсотъ саженей, а глубина высоты тополя, т. е. приблизительно 15 м. Такая высокая вода держится въ теченіе мѣсяца, послѣ чего начинаетъ спадатъ, сначала медленно, потомъ все быстрѣе, до самаго ноября, когда рѣка замерзаетъ.
Ледъ держится три съ половиной мѣсяца, и теперь какъ разъ ждали, что дней черезъ 10 по льду нельзя будетъ переходить. Замерзаніе рѣки начинается съ нижнихъ слоевъ воды, а вскрытіе наоборотъ съ верхнихъ. Въ началѣ мая наблюдается самый низкій уровень воды въ рѣкѣ.
28 февраля. Начиная съ Ачикъ-дарьи, мы ежедневно видѣли множество дикихъ гусей, но около мѣста дневной нашей стоянки, "Тюпе-тюшди", заброшенной "сатмы" на лѣсной полянѣ, мы наблюдали ихъ въ необычайномъ количествѣ. Чуть не каждую минуту, надъ нашими головами пролетала по направленію къ востоку, должно быть, на Лобъ-норъ, стая въ тридцать, пятьдесятъ гусей.
Временами пролетали и небольшія стаи изъ четырехъ-пяти гусей, - вѣроятно, отставшіе. Пока солнце стояло высоко, и птицы летѣли такъ высоко, что въ небѣ виднѣлись лишь маленькія черныя точки, но послѣ заката онѣ большею частью летѣли на высотѣ всего нѣсколькихъ десятковъ метровъ, часто кружились около верщинъ тополей и иногда тихонько перекрикивались, словно совѣщаясь насчетъ удобнаго ночлега. Нѣкоторыя стаи, впрочемъ, и ночью держались на значительной высотѣ. Летѣвшія низко, видно, сдѣлали болѣе продолжителъный перелетъ, чѣмъ другія, и намѣревались усѣсться на ночной отдыхъ.
Право, можно подивиться этимъ птицамъ, которыя такъ хорошо знаютъ географію мѣстности, какъ будто обладаютъ самыми лучшими картами и приборами. Онѣ всегда летятъ въ рядъ и по одной и той-же линіи, мимо тѣхъ-же самыхъ тополей и къ той-же самой цѣли. Заслышавъ ихъ крикъ издалека5. можно съ увѣренностью указать, у какой вѣтви покажется передовой гусь.
Чутье мѣстности развито у дикихъ гусей прямо поразительно. Безъ сомнѣнія, они руководятся въ пути безчисленными примѣтами и задолго передъ тѣмъ, какъ сѣсть, начинаютъ уже спускаться съ высоты, чуя близость отдыха.
Разъ въ годъ они совершаютъ перелетъ изъ Индіи въ Сибирь и обратно; такой путь взялъ-бы у человѣка цѣлый годъ и стоилъ-бы большихъ трудовъ.
Для орнитолога было-бы интересной задачей изучить торные воздушные пути дикихъ гусей и другихъ перелетныхъ птицъ; карта этихъ путей представила-бы огромный интересъ.
Въ области бассейна Тарима они, безъ сомнѣнія, руководятся теченіемъ рѣки, а озеро Лобъ-норъ является первостепеннымъ сборнымъ пунктомъ, гдѣ скрещивается много путей и гдѣ дикіе гуси, утки, и массы болотныхъ птицъ, останавливаются на нѣкоторое время для отдыха. Но какъ перелетаютъ онѣ черезъ высокія горы, черезъ колоссальныя нагорья Тибета? Мы въ этихъ областяхъ видѣли дикихъ гусей всего раза два. Напротивъ, черезъ долину Сары-колъ и озера Рангъ-куль и Чакмактынъ-куль ведутъ, повидимому, важные пролетные пути.
Что-же до области, въ которой мы теперь находились, то здѣсь пролегалъ изстари извѣстный маршрутъ перелетныхъ птицъ - вдоль меридіана Кучи до Тарима и дальше вдоль этой рѣки къ Лобъ-нору.
Вся эта область вообще называется Угенъ. Но каждая "сатма" съ прилегающимъ къ ней лѣснымъ участкомъ и пастбищами носитъ свое особое названіе.
Обыкновенный типъ жилищъ туземцевъ - глиняныя сакли съ плоской кровлей. Но для лѣта здѣшніе жители мастерятъ себѣ легкіе шалаши съ выдающейся крышей на столбахъ. Въ лѣсахъ и степяхъ эти пастушескія племена ведутъ такую-же кочевую жизнь, какъ и пастушескія племена, живущія по Хотанъ- и Керіи-дарьѣ. Но здѣшніе жители далеко не такъ гостепріимны и добродушны, какъ тѣ, и часто относились къ намъ съ большимъ недовѣріемъ. Дворы охранялись полудюжиной дикихъ, злющихъ псовъ.
Съ каждымъ днемъ мы все больше знакомились съ этой сложной рѣчной системой и. ея характеромъ. Главная рѣка не вездѣ течетъ по одному руслу, но, извиваясь по лѣсу, часто дѣлится на рукава. Около Дунъ-сальмы Яркендъ-даръя называется еще Юмалакъ-дарьей (Круглая рѣка), а лѣвый рукавъ ея Угенъ-дарьей. Названія вообще крайне спутаны; таже самая рѣка въ различныхъ областяхъ носитъ и различныя названія, и безъ помощи моего крайне точнаго и подробнаго маршрута, едва-ли можно было-бы разобраться въ нихъ. Но я еще буду имѣть случай вернуться къ этой интересной гидрографической задачѣ.
Пробираться сквозь лѣсныя чащи и заросли камыша, до стигавшаго 3 метр. высоты, было дѣломъ не легкимъ. Но, къ счастью, у насъ былъ надежный проводникъ Исламъ-ахунъ изъ Шахъ-яра.
2 марта мы разбили лагерь на берегу Угенъ-дарьи, которая является здѣсь совсемѣ ничтожною узенькою рѣчонкою, а на слѣдующій вечеръ опять около Инчке-дарьи, свободныя ото льда свѣтло-синія воды которой плавно струились по глубокому, узкому руслу.
5 марта мы остановились въ лѣсу Чонъ-тукай (Большой лѣсъ), чтобы дать отдыхъ верблюдамъ, купить барана и произвести астрономическія наблюденія. Инчке-дарья называется здѣсь Чаянъ; ширина ея равнялась 8 м., а глубина 1 1/2 м.
6 марта мы направили путь къ сѣверовостоку въ сопровожденіи одного пастуха изъ Чонъ-тукая. Лѣсъ порѣдѣлъ и перешелъ въ рѣдкій кустарникъ; кусты тамариска и саксаула росли на буграхъ, остовомъ которымъ служатъ корни растеній. Тамъ и сямъ выступали маленькіе барханы, и еще до конца дневного перехода мы опять очутились среди песчаной пустыни.
Этотъ клочекъ пустыни, который идетъ по сосѣдству съ Конче-дарьей и суживается по направленію къ области, находящейся къ югу отъ Кучи, не носитъ особаго названія, но извѣстенъ по просту подъ названіемъ Кумъ (песокъ) или Чёль (пустынная равнина). И здѣсь, какъ намъ говорили, находятся развалины древнихъ городовъ, но указанія были, по обыкновенію, очень неопредвленны, и всѣ наши находки свелись къ лезвію каменнаго ножа, да черепкамъ обожженной глиняной посуды.
Мы набрали въ "толумъ" воды и разбили стоянку въ старомъ, высохшемъ рѣчномъ руслѣ, по берегамъ котораго высились барханы въ 6?8 м. высоты. Это русло съ его поперечными извилинами, направлявшимися, главнымъ образомъ, къ востоку, служило нѣкогда истокомъ нѣкоторыхъ изъ рѣкь, оставленныхъ нами теперь позади, и представляло новое доказательство сильной измѣнчивости теченія водъ въ этихъ равнинахъ.
На слѣдующій день мы прошли остальной конецъ пустыни и вступили опять въ частый тополевый лѣсъ. Здѣсъ намъ предстояло перейти черезъ рукавъ Чарчакъ, шириною въ 9 м., и глубиною въ 3 м. Черезъ него былъ переброшенъ мостъ изъ колеблющихся бревенъ, возвышавшихся надъ водной поверхностью на 3 метра.
Два большихъ верблюда перешли, какъ всегда, спокойно и увѣренно, хотя мостъ такъ и плясалъ подъ ними. Но самый молодой, который вообще доставлялъ не мало хлопотъ, ни за что не хотѣлъ вступить на мостъ. Уперся, какъ столбъ, и ни дерганье веревки, продѣтой въ носъ, ни палки, обрабатывавшія его бока, не могли заставить его сдвинуться съ мѣста. Пришлось пуститься съ нимъ въ обходъ и перейти черезъ рѣку около Айюбъ-серкера, по болѣе надежному мосту, черезъ который упрямый верблюдъ и перебрался въ два неуклюжихъ прыжка.
10 марта мы, наконецъ, прибыли въ Курлю. Наши три верблюда, привыкшіе къ безмолвію и тишинѣ пустынныхъ областей, были просто перепуганы шумомъ и гамомъ, наполнявшимъ узкія улицы. Цѣлая толпа мальчишекъ съ крикомъ и хохотомъ слѣдовала за нами по пятамъ и, повидимому, очень забавлялась, глядя на меня. Я торчалъ на спинѣ высокаго верблюда и, безъ сомнѣнія, представлялъ довольно комичную фигуру.
На базарѣ нашлось таки нъсколько купцовъ изъ русскаго Туркестана. Аксакалъ ихъ, Кулъ-Магометъ изъ Маргелана, принялъ меня съ изысканною учтивостью и предоставилъ въ мое распоряженіе два большихъ помѣщенія, которыя, однако, пришлось дѣлить съ полчищемъ крысъ, топавшихъ по ночамъ вокругъ моего ложа.
Китайцы не удостаиваютъ Курлю назначеніемъ особаго амбаня, и она подчинена въ административномъ отношеніи Кара-шару; здѣсь стоитътолько "лянцза" (гарнизонъ въ 250ч.) подъ начальствомъ Ли-далоя. Даже новая телеграфная линія изъ Пекина въ Кашгаръ (черезъ Лянъ-чжо-фу, Урумчи, Кара-шаръ и Акъ-су) минуетъ городокъ.
Зато Курля лежитъ на большомъ торговомъ и караванномъ трактѣ, связывающемъ Пекинъ съ западными провинціями, и видитъ проѣздомъ много знатныхъ, богатыхъ китайцевъ. Для меня интересъ города сосредоточивался на томъ обстоятельствѣ, что онъ расположенъ на рѣкѣ Конче- или Курля-дарьѣ, вытекающей изъ самаго большаго озера внутренней Азіи, Баграшъ-куля, въ сравненіи съ которымъ Лобъ-норъ лишь затхлое болото.
11 марта я измѣрилъ притокъ воды въ Конче-дарьѣ; онъ равнялся 71.7 куб. метр. въ секунду. Меня удивило, что бревенчатый мостъ, перекинутый въ городѣ черезъ рѣку, почти касается поверхности воды. Теперь было какъ разъ начало весны, когда всѣ рѣки Восточнаго Туркестана обыкновенно сильно мелѣютъ, а нѣкоторыя даже и совсѣмъ пересыхаютъ.
Я полагалъ, что и Курля-дарья подчинялась тѣмъ же условіямъ, т. е., что въ концѣ лѣта здѣсь наступало половодье. Но тогда рѣка должна была снести этотъ мостъ, какъ соломинку, и такимъ образомъ сообщеніе по этому важному торговому пути прервалось-бы. Это было немыслимо.
Мнѣ, однако, объяснили, что уровень воды въ рѣкѣ всегда остается почти одинаковымъ, повышаясь или понижаясь противъ нормы всего пальца на два.
Если прибавить къ этому, что рѣкаэта, въ противоположность другимъ рѣкамъ, несетъ прозрачную и чистую, какъ хрусталь, воду, чуднаго синяго цвѣта, то является предположеніе что она находится въ какихъ то особенныхъ отношеніяхъ къ Баграшъ-кулю. Если не считать временныхъ случайныхъ и ничтожныхъ атмосферныхъ осадковъ, попадающихъ иногда въ формѣ дождя въ это озеро, оно принимаетъ воду только изъ одного притока, зато огромныхъ размѣровъ: въ него вливается водная артерія долины Юлдусъ, рѣка, называющаяся по монгольски Хайды или Хайдыкъ-голъ; магометане-же зовутъ ее Кара-шаръ-дарьязы.
Эта рѣка отличается тѣми-же свойствами, какъ и всѣ рѣки Восточнаго Туркестана: лѣтомъ несетъ огромныя массы воды мутной отъ ила, осенью и весной принимаетъ средніе размѣры, зимою-же наименьшіе и, какъ и озеро, сковывается толстымъ льдомъ.
Представлявшаяся мнѣ гидрографическая загадка сманила меня предпринять экскурсію въ Кара-шаръ, расположенный на лѣвомъ берегу Хайдыкъ-гола. Меня не остановило даже то обстоятельство, что тамъ повелѣвалъ всесильный амбань, a y меня не было съ собой паспорта.
12 марта я выѣхалъ туда верхомъ въ сопровожденіи одного Куль-Магомета, а Исламъ-бай и Керимъ-джанъ остались въ Курлѣ присматривать за верблюдами и багажомъ.
Шестимильный путь этотъ мы совершили рысью въ шестичасовой срокъ.
Прибыли мы въ Кара-шаръ какъ разъ, когда рѣка вскрылась, и монголы или калмыки, какъ ихъ называютъ здѣшніе магометане, спустили уже на воду свои паромы для перевозки путниковъ и каравановъ. Такимъ образомъ и тутъ мнѣ представился прекрасный случай измѣрить притокъ воды. 14-го марта онъ равнялся 53,5 куб, м. въ секунду, т. е. въ зто время въ каждую секунду изъ озера вытекало на 18 куб. м. больше воды, чѣмъ оно принимало. Знаки, отмѣчавшіе уровень воды прошлымъ лѣтомъ, помогли мнѣ составить приблизительный расчетъ и, прибавивъ къ этому свѣдѣнія, полученныя отъ монголовъ перевозчиковъ, я вывелъ заключеніе, что въ годъ рѣка принимаетъ среднимъ числомъ на 2 милліарда куб. м. больше воды, нежели вытекаетъ изъ нея. Такому отношенію не станешь удивляться, если подумаешь, что озеро Лобъ-норъ, принимающее по меньшей мѣрѣ такое-же количество воды, не отдаетъ ни одной капли инымъ путемъ, кромѣ какъ черезъ испареніе и просачиванье въ почву. Испареніе, однако, самый могущественный факторъ въ этомъ климатѣ, гдѣ относительная влажность воздуха такъ незначительна.
Удивительнѣе всего то, что озеро зимою отдаетъ больше воды, чѣмъ принимаетъ. Причиною, должно быть, то, что значительный бассейнъ между Тянь-шанемъ и Курукъ-тагомъ, простирающійся въ длину на 3 дня пути, а въ ширину на одинъ день, является регуляторомъ, играющимъ роль гуттаперчеваго щарика въ пульверизаторѣ.
Наконецъ, я упомяну, что вода, впадающая въ озеро, мутна, холодна и совершенно прѣснаго вкуса, вытекающая-же изъ него хрустально-прозрачна, нѣсколькими градусами теплѣе и слегка солоновата. Объясняется все это очень просто.
Большое озеро Иссыкъ-куль въ Семирѣченской области тоже представляетъ загадку, заставившую поломать головы геологовъ, гидрографовъ и путешественниковъ. Всего въ нѣсколькихъ километрахъ разстоянія отъ западнаго края озера и по совершенно ровной поверхности течетъ порядочная рѣка Чу. Но она не впадаетъ, какъ можно было-бы ожидать, въ озеро, апродолжаетъ путь къ сѣверо-западу, предпочитая прорѣзать мощный хребетъ Алатау. Лишь при необычайно сильномъ притокѣ водъ случается, что русло переполняется, и незначительный излишекъ воды отыскиваетъ дорогу въ озеро.
Это явленіе находило различныя болѣе или менѣе сложныя объясненія, какъ геологическаго, такъ и гидрографическаго характера. И я нашелъ свое объясненіе, которое имѣетъ по крайней мѣрѣ то достоинство, что очень просто. Хайдыкъ-голъ и Конче-дарья находятся въ такихъ-же отношеніяхъ къ Баграшъ-кулю, какъ рѣка Чу къ Иссыкъ-кулю.
Разстояніе между устьемъ-дельтой Хайдыкъ-гола, впадающаго въ озеро и истокомъ Конче-дарьи равняется только 25 килом. Часть озера между этими устьями мелководна, поросла сочнымъ тростникомъ, и Хайдыкъ-голъ высылаетъ къ юго-западу въ озеро длинный дельтообразный рукавъ. Напротивъ, въ остальныхъ мѣстахъ озеро глубоко и лишено растительности.
По дорогѣ въ Кара-шаръ, мы миновали, всего въ полуторыхъ часахъ пути отъ Хайдыкъ-гола, сухое русло, отдѣляющееся отъ этой рѣки и впадающее въ Конче-дарью. Когда я поближе познакомился со всѣми этими условіями, я узналъ, между прочимъ, что разъ въ пять, въ восемь лѣтъ, когда прибыль воды въ Хайдыкъ-голѣ достигаетъ необычайныхъ размѣровъ, часть воды переливается по этому нынѣ сухому руслу въ Конче-дарью, не проходя черезъ Баграшъ-куль. Поверхность здѣсь почти соверпіенно ровная и только чуть выше уровня озера.
Пусть это явленіе повторится разъ пятнадцать въ столѣтіе, въ слѣдующее столѣтіе оно можетъ уже повториться тридцать разъ, затѣмъ все чаще и чаще по мѣрѣ того, какъ Хайдыкъ-голъ будетъ выдвигать свою илистую дельту въ озеро и собственными отложеніями преграждать путь своему теченію; послѣднее, наконецъ, и бросится всей своей водной массой въ это сухое нынѣ русло, являющееся лишь бороздой, наполовину занесенною пескомъ и пылью.
Рѣкѣ, бросившей свое русло, предстоитъ тогда протекать всего въ нѣскольких километрахъ отъ озера, не обращая на него вниманія. И получатся тѣ-же самыя своеобразныя условія, какія мы наблюдаемъ теперь около Иссыкъ-куля: большое, заключенное между высокими гребнями Тянь-шаня озеро, мимо западнаго края котораго протекаетъ мощная рѣка, да такъ близко, что кажется вотъ-вотъ коснется его, и тѣмъ не менѣе не отдаетъ ему ни капли изъ своихъ водъ. Озеру-же предстоитъ со временемъ обмелѣть и сдълаться солонѣе, какъ это уже и замѣтно на Иссыкъ-кулѣ.
Кара-шаръ, т. е. черный городъ, заслуживаетъ свое прозвище, отличаясь еще большимъ обиліемъ грязи, нежели другіе города внутренней Азіи. Расположенный на гладкой, неплодородной равнине на лѣвомъ берегу рѣки, онъ лишенъ всякой живописности. Зато это большой городъ, въ нѣсколько разъ больше Курли. Въ стѣнахъ его ютится безчисленное количество жалкихъ сакль и дворовъ, базаровъ и кибитокъ монголовъ. Въ общемъ онъ служитъ складочнымъ депо для областной торговли, Жители по большей части монголы и китайцы; затѣмъ дунгане; магометанъ-же всего меньше.
Я счелъ долгомъ вѣжливости сдѣлать визитъ Кара-шарскому амбаню Хуэнь-дарину и преспокойно отправился къ нему въ яменъ одинъ, захвативъ съ собой свой хотанскій паспортъ. Амбань, оказавшійся небольшимъ шестидесятилѣтнимъ сѣдобородымъ старичкомъ съ улыбающимся лицомъ, принялъ меня очень дружелюбно и вѣжливо и угостилъ чаемъ, печеньемъ и трубкой. Я съ помощью толмача объяснилъ, какъ попалъ сюда, и выразилъ сожалѣніе, что не захватилъ съ собой паспорта. На это амбань съ любезностью, сдѣлавшею-бы честь и французу, заявилъ: "Вы, вѣдь, нашъ другъ и гость; вамъ не нужно никакого паспорта; вы сами стоите всякаго паспорта". Вѣроятно, Хуэнь-даринъ не находилъ меня особенно опаснымъ для мира страны.
Затѣмъ онъ приказалъ изготовить для меня паспортъ, дѣйствительный въ данной провинціи. Посидѣвъ у него съ полчаса, я распростился съ нимъ, вѣроятно, навсегда, но навсегда-же и унесъ съ собою добрую память о немъ. Я и теперь еще вижу его передъ собой, точно мы видѣлись лишь вчера.
Сообщу еще одинъ эпизодъ изъ пребыванія въ этой области. Довольный своей экскурсіей, прибылъ я 15 марта обратно въ Курлю и узналъ, что съ слугой моимъ Исламъ-баемъ случилось въ мое отсутствіе слѣдующее. Сидѣлъонъ въ одной лавкѣ на базарѣ и разговаривалъ съ андижанскимъ купцомъ, какъ вдругъ на улицѣ показались верхомъ пять солдатъ китайцевъ, и старшій держалъ древко съ эмблемой власти и могущества императора. По китайскимъ законамъ при видѣ этого значка всѣ должны отдавать ему честь, словно шляпѣ Гесслера: сидящіе вставать, а всадники слѣзать съ коней и тѣмъ свидѣтельствоватъ свои вѣрноподданническія чувства.
Но Исламъ-бай, въ качествѣ русскаго подданнаго, не счелъ нужнымъ подчиниться этому правилу и остался сидѣть. Солдаты остановились, соскочили съ лошадей, схватили его, стащили съ него "чапанъ" и въ то время, какъ четверо держали его, пятый отстегалъ до крови.
Частью для того, чтобы доставить удовлетвореніе моему вѣрному слугѣ, частью для того, чтобы поддержатьпрестижъ европейца, я тотчасъ-же написалъ начальнику солдатъ Ли-далою такое письмо.
"Во время моего отсутствія ваши солдаты избили моего слугу, русскаго подданнаго. Если вы мнѣ предъявите соглашеніе между Россіей и Китаемъ, предоставляющее китайскимъ солдатамъ такое право, я оставлю это дѣло, если-же нѣтъ, я требую, чтобы вы подвергли насильниковъ аресту и публичному наказанію на площади. Если-же вы этого не сдѣлаете, я телеграфирую изъ Кара-шара объ этомъ случаѣ русскому консулу въ Урумчи, а также и Фу-таю (генералъ губернатору восточнаго Туркестана, проживающему въ Урумчи)".
Эффектъ отъ письма получился мгновенный и поразительный. Ли-далой явился самъ и смиренно, со слезами въ голосѣ, сталъ увѣрять, что исполнитъ всѣ мои требованія. Затѣмъ онъ исчезъ, но скоро вернулся съ сообщеніемъ, что не могъ найти виновныхъ и что никто даже не слыхалъ объ этомъ происшествіи. Тогда Исламъ показалъ свою спину и заявилъ, что полосовавшій его кнутомъ солдатъ имѣлъ глубокій шрамъ на лѣвой щекѣ.
По моему требованію вся, "лянцза" была прислана на дворъ караванъ-сарая андижанцевъ, гдѣ мы остановились. "Вотъ онъ!" закричалъ Исламъ, когда мимо насъ прошелъ солдатъ со шрамомъ, схватилъ его за шиворотъ и подтащилъ къ Ли-далою. Тутъ послѣдній проявилъ необычайное рвеніе и молніеносную распорядительность. Послѣдовавшей затѣмъ сцены жители Курли, я думаю, долго не забудутъ. Они биткомъ набили весь дворъ и заняли даже всѣ сосѣднія крыши.
Виновнаго растянули на землѣ, двое изъ его товарищей держали его за руки, двое за ноги, а пятый освободилъ нижнюю часть его тѣла отъ прикрытія, послѣ чего солдатъ получилъ воздаяніе той-же монетой, какою онъ наградилъ Ислама. Черезъ нѣсколько минутъ я объявилъ, что теперь довольно, и что мы удовлетворены.
Сцена эта, разумѣется, была далеко не изъ пріятныхъ. Я вообще люблю дѣйствовать добромъ, но нельзя-же было оставить безнаказаннымъ избіеніе моего ни въ чемъ неповиннаго слуги.
Въ тотъ-же день я отправился къ Ли-далою поблагодарить его за его распорядительность и былъ по дорогѣ предметомъ особаго вниманія и почтенія: всъ прохожіе сторонились, давая мнѣ дорогу, и мальчишки больше не осмѣливались насмѣхаться надо мной. Сидя у Ли-далоя, я все время думалъ объ одномъ обстоятельствѣ. Будь онъ похитрѣе, онъ-бы, въ отвѣтъ на мои требованія, потребовалъ отъ меня паспорта и удостовѣренія, что Исламъ-бай дѣйствительно русскій подданный; что бы я сталъ дѣлать? Пришлось-бы тогда мнѣ сократиться. Но, къ счастью, Ли-далой не подумалъ о паспортѣ.
Магометанская часть города управляется тремя беками. Одинъ изъ нихъ сѣдобородый старикъ служилъ въ Кашгарѣ лѣтъ сорокъ тому назадъ во время правленія Вали-ханъ-Тюри, умертвившаго Адольфа Шлагинтвейта, и находился въ большой милости еще у Якубъ-бека. Аксакалъ андижанскихъ купцовъ Куль-Магометъ велъ въ Курлѣ торговлю уже много лѣтъ и находился здѣсь во время смерти Якубъ-бека, явившагося въ 1877 г. въ Курлюсъ 6,000 солдатъ и готовившагося къ сраженію съ китайцами.
Разсказъ аксакала объ убійствѣ Якубъ-бека значительно отличается отъ другихъ разсказовъ объ этомъ убійствѣ. Завоеватель пилъ вечеромъ чай у своего наперстника, могущественнаго бека хотанскаго Ніазъ-Хакимъ-бека, того самаго, который по приказанію Якубъ-бека воздвигъ упоминавшіеся въ предыдущемъ караванъ-сараи: Кошъ-лянгаръ и Чулакъ-лян-гаръ. Ніазъ-бекъ, соперничавшій со своимъ повелителемъ, влилъ ему въ чай яду, и ядъ быстро подѣйствовалъ.
Курля и 55 окрестныхъ селеній отправляютъ въ Акъ-су и Дуралъ шерсть, овечьи и лисьи шкуры, хлопокъ, шелкъ и рисъ, а также пшеницу, маисъ, ячмень. гранаты и множество другихъ плодовъ. Желтыя сладкія мѣстныя груши, тающія на языкѣ и называемыя "нэсбетъ", славятся по всему Восточному Туркестану. Пшеницу сѣютъ обыкновенно въмартѣ; вызрѣваетъ она въ теченіе 4 мѣсяцевъ. Въ селеніяхъ-же съ плохимъ орошеніемъ ее сѣютъ осенью. Рисъ сѣютьвъ апрѣлѣ и вызрѣваетъ онъ въ теченіе двухъ мѣсяцевъ.
По величинѣ городъ принадлежитъ къ одному разряду съ Маралъ-баши, Янги-гиссаромъ, Гумой и Шахъ-яромъ; здѣшній базаръ не особенно богатъ продуктами, но самое расположеніе города на берегу хрустально прозрачной рѣки, бѣгущей подъ небольшими мостами, можно назвать счастливымъ. Ради сбереженія мѣста въ городѣ многія жилища воздвигнуты на сваяхъ у самой рѣки. Нѣкоторыя изъ нихъ имѣли очень живописный видъ. Сквозь щели пола виднѣлась темно голубая вода, текущая тихо и плавно, словно масло.
Хотя въ водѣ было всего 5°, подъ мостомъ плескались и отдавались теченію съ дюжину мальчишекъ. Жители Курли слывутъ отличными пловцами и въ жаркое время года ежедневно ищутъ прохлады въ свѣжихъ струяхъ рѣки.
