5 января мы проѣхали послѣдній конецъ пути, отдѣлявшій насъ отъ Хотана. Дорога шла по прелестной тополевой аллеѣ, 15 м. въ ширину; по обѣимъ сторонамъ тянулись арыки, селенія и пахатныя поля. Мы проѣхали цѣлыйрядъ крупныхъ селеній: Кумъ-арыкъ, Шейданъ, Гульбагъ, Акъ-сарай, Чинакла съ мазаромъ въ тѣни 280-лѣтнихъ тополей, Сура, Шума, Буразанъ, Безинъ и Тозанла, пока не достигли воротъ Янги-гиссара (т.е. "Новаго", китайскаго города), а вскорѣ затьмъ и главной базарной улицы Хотана.
Хотанскій амбань еще утромъ отправилъ мнѣ на встрѣчу своего толмача вмѣстѣ съ аксакаломъ западно-туркестанскихъ купцовъ. Они проводили насъ въ большое красивое, расположенное въ тихой части города и самое опрятное изъ видѣнныхъ мною въ странѣ жилище съдеревяннымиперегородками и живописной крышей.
Древнѣйшая исторія Хотана исчезаетъ во мглѣ преданій, восходя къ тому времени, когда бассейнъ Тарима еще непревращался въ песчаную пустыню. Европѣ городъ сталъ извѣстенъ, благодаря Марко-Поло, венеціанскому купцу, который во время своего знаменитаго путешествія по Азіи 626 лѣтъ тому назадъ совершилъ путь изъ Самарканда въ Хотанъ черезъ Яркендъ по той же дорогѣ, по которой мы только что проѣхали. Въ новѣйшее время Хотанъ былъ взятъ Якубъ-бекомъ у прежняго его властителя Ходжи Падишаха. Въ 1878 и 1879 гг. китайцы вновь отвоевали Хотанъ вмѣстѣ со всѣмъ Восточнымъ Туркестаномъ и мирно владѣютъ имъ и до сихъ поръ.
Въ китайской имперіи Хотанъ съ древнихъ временъ игралъ значительную роль, находясь въ тѣсныхъ торговыхъ, хотя и прерывавшихся время отъ времени, сношеніяхъ со столицей "Срединнаго царства". Главное значеніе города связано съ нахожденіемъ коренныхъ нефритовыхъ мѣсторожденій въ его окрестностяхъ, въ горахъ по берегамъ рѣкъ Каракаша и Юрунъкаша; въ размытомъ видѣ нефритъ находятъ въ руслѣ Юрунъкаша.
Нефритъ (по китайски юй-тянь, по джагатай-тюркски кашъ-ташъ) чрезвычайно цѣнится въ Китаѣ; изъ него дѣлаютъ ларцы, кувшины, чашки, мундштуки для трубокъ, браслеты и проч. Одни изъ Пекинскихъ воротъ такъ и называются "нефритовыми", такъ какъ черезъ нихъ драгоцѣнный камень ввозится въ городъ.
Въ настоящее время Хотанъ незначительный городъ, вмѣщающій въ своихъ стѣнахъ не больше 5,000 жителей магометанъ и 600 китайцевъ. Главнѣйшіе продукты, кромѣ нефрита, шелкъ, бѣлые войлока, кожи, виноградъ, рисъ и другіе хлѣба, овощи, яблоки, дыни, хлопокъ и др. Вырабатываемые здѣсь бархатные ковры отличаются изумительной красотой и тонкостью работы. Китайцы покрываютъ ими столы въ торжественныхъ случаяхъ; въ западномъ Туркестанѣ ихъ вѣшаютъ на стѣны.
Хотаномъ называется собственно весь оазисъ съ тремя стами селеній. Самый-же городъ зовется обыкновенно Ильчи; кромѣ того, въ оазисѣ еще два города, Кара-кашъ и Юрунъ-кашъ.
Торговое сообщеніе съ Китаемъ поддерживается отчасти по пути вдоль Хотанъ-дарьи черезъ города Акъ-су и Турфанъ; частью черезъ Яркендъи Маралъ-баши, и весьма рѣдко черезъ Лобъ-норъ. Торговля съ Россіей ведется черезъ Кашгаръ, съ Индіей черезъ Ле въ Ладакѣ. На базарахъ въ Хотанѣ встрѣтишь купцовъ со всѣхъ концовъ Азіи: китайцевъ, афганцевъ, индусовъ, западныхъ туркестанцевъ и даже татаръ изъ Оренбурга.
Девять дней пробыли мы въ Хотанѣ. Мѣстный амбань Лю-даринъ принялъ меня съ истиннымъ радушіемъ, и всякій разъ, какъ я посѣщалъ его яменъ, привѣтствовалъ меня троекратнымъ пушечнымъ выстрѣломъ. Мы въ первый-же день обмѣнялись церемоніальными визитами и дарами.
Послѣ перваго знакомства я часто и охотно посѣщалъ Лю-дарина, который оказался, даже по европейскимъ понятіямъ, человѣкомъ честнымъ, здравомыслящимъ и справедливымъ, и между нами возникла настоящая дружба. Это былъ высокій 70-лѣтній старикъ съ рѣшительнымъ выраженіемъ лица, маленькими умными глазами, жидкими бѣлыми усами и маленькой косичкой. Изо всвхъ азіатовъ, съ которыми мнѣ приходилось сталкиватьея во время моей экспедиціи, я охотнѣе всего вспоминаю Лю-дарина, и съ большимъ удовольсвіемъ встрѣтился-бы съ нимъ опять.
(Съ рисунка автора)
Лю-даринъ часто приглашалъ меня къ себѣ и въ это и въ слѣдующее мое пребываніе въ Хотанѣ; не разъ приходилось мнѣ и обѣдать у него въ обществѣ главныхъ чиновниковъ города, причемъ насъ всякіи разъ угощали такими деликатессами, которыя одобрилъ-бы любой европейскій гастрономъ. На большихъ обѣдахъ, между прочимъ, постоянно подавался супъ изъ ласточкиныхъ гнѣздъ, отличающійся необыкновенно ароматнымъ запахомъ.
Обѣды у Лю-дарина вносили желанное и пріятное разнообразіе въ мое однообразное будничное меню, состоявшее изъ риса, баранины и хлѣба. Вообще, кушанья, которыми угощалъ амбань Хотанскій, были не то, что протухлыя утки и засахаренная ветчина друга нашего дао-тая Кашгарскаго; послѣдній руководился, вѣроятно, здравымъ и вмѣстѣ съ тѣмъ экономическимъ соображеніемъ: все равно, ѣсть не будутъ, такъ не все-ли равно, что поставить на столъ? У Лю-дарина я, однако, ѣлъ, какъ настоящій китаецъ, и чувствовалъ себя потомъ отлично, не такъ, какъ послѣ обѣдовъ у дао-тая.
О современномъ Ильчи остается сказать не много. Мѣсто крайне не интересное. Тотъ-же хаосъ жалкихъ ничтожныхъ домишекъ, узкихъ улицъ и переулковъ, какъ и въ Яркендѣ. Семь медрессе, двадцать мечетей и множество мазаровъ, усердно посѣщаемыхъ правовѣрными. Наибольшею славою пользуется мазаръ Алтунъ-Бузуругваръ. Мазары того-же имени находятся также въ Яркендѣ, Акъ-су и Турфанѣ; возведены они, какъ говорятъ, сыновьями Ходжи-Исакъ-и-вели. Могила послѣдняго находится въ Чирѣ и является одной изъ наиболѣе почитаемыхъ въ странѣ. Пилигриммы, отправляющіеся на могилу Имама Джафара Садыка, находящуюся въ пустынѣ, гдѣ теряется въ пескахъ Нія-дарья, всегда сначала заходятъ на могилу Ходжи Исакъ-и-вели. Мечеть Джами отличается очень красивою коллонадою; мечеть Газретъ-и-Султанъ, какъ и большинство современныхъ религіозныхъ памятниковъ, воздвигнута Якубъ-бекомъ.
Базаръ здъсь, какъ и во всѣхъ магометанскихъ городахъ, средоточіе городской жизни. Въ улицы упирается множество невѣроятно узкихъ, извилистыхъ и грязныхъ переулковъ. Тамъ и сямъ виднѣются и открытыя площади съ прудами, обсаженными деревьями.
Посреди города, какъ разъ около базара, возвышается такъ называемый Кохне-сефидъ-потай (старая бѣлая пирамида) съ развалившимися стѣнами и башней, уцѣлѣвшей отъ "орды" или ставки Ходжи Падишаха. Съ вершины потая открывается видъ на весь городъ, съ его плоскими четыреугольными крышами и дворами, и дальше ?на поля, затопленныя водою, похожія на гладкоотполированную шахматную доску, разбитую темными линіями наквадратики. Линіи эти - земляные валы, отдѣляющіе полевые участки одинъ отъ другого. Вдали на самомъ горизонтѣ виднѣется темная линія аллей и садовъ сосѣднихъ селеній.
(Съ рисунка автора)
На недѣлѣ приходится два базарныхъ дня, когда въ городъ съѣзжаются со своими продуктами поселяне изъ окрестныхъ селеній. Въ торговлѣ принимаютъ участіе и женщины, сидящія на базарахъ безъ покрывалъ. Впрочемъ, онѣ лучше бы сдѣлали, завѣсивъ лица, такъ какъ отличаются невѣроятнымъ безобразіемъ и неряшливостью. Но женщина подъ покрываломъ рѣдкое явленіе въ Хотанѣ. Нравственность стоитъ здѣсь на самомъ низкомъ уровнѣ, и заразныя болѣзни весьма распространены.
Въ городѣ проживаютъ до 40 западно-туркестанскихъ купцовъ, вывозящихъ отсюда шерсть, войлока, ковры и др., а ввозящихъ, какъ и афганцы, матеріи и разные колоніальные товары. Табакъ и опіумъ воздѣлываютъ здѣсь въ довольно большомъ количествѣ; производство шелку-сырцу стоитъ на очень высокой ступени развитія. Шелкъ вывозится въ Индію и западный Туркестанъ, или-же идетъ въ дѣло при выделкѣ мѣстныхъ ковровъ.
Важными предметами вывоза служатъ также кожи и овечья шерсть; онѣ идутъ, главнымъ образомъ, въ западный Туркестанъ черезъ Кашгаръ и Нарынскъ. Старый татаринъ Магометъ Рафиковъ изъ Оренбурга устроилъ здѣсь настоящій кожевенный заводъ. Рафиковъ живетъ въ Хотанѣ уже десять лѣтъ и выстроилъ себѣ хорошенькій домъ около базара, заводъ-же расположенъ около рѣки Юрунъ-кашъ и состоитъ изъ огромнаго навѣса-амбара и нббольшого домика русскаго типа.
Старикъ разсказывалъ, что онъ каждый годъ въ февралѣ мѣсяцѣ приказываетъ сносить всѣ эти постройки, какъ будто желая прекратить дѣло и вернуться ца родину. Тогда хотанцы начинаютъ торопиться сбыть ему побольше кожъ и отдаютъ товаръ за самую сходную цѣну. Но въ маѣ онъ вновь возводитъ свой заводъ, и такъ въ теченіе 10 лѣтъ. Я выразилъ удивленіе, какъ это хотанцы до сихъ поръ не раскусили такой хитрости, но старикъ возразилъ, что они для этого слишкомъ глупы и лѣнивы.
11 января я предпринялъ экскурсію въ селеніе Кальта-Куматъ (малый песокъ), расположенное въ 2 1/2 потаяхъ къ сѣверо-востоку отъ города. Чтобы попасть туда, пришлось перебраться черезъ рѣку Юрунъ-кашъ и проѣхать городъ того-же наименованія, лежащій всего въ четверти часа ѣзды отъ Ильчи.
За Ташъ-агыломъ (каменное селеніе) начинается пустыня съ рѣдко разбросанными барханами и балками, промытыми горными потоками. Затѣмъ почва становится каменистой, и мы скоро замѣтили, что попали въ старое русло рѣки, по всей вѣроятности, Юрунъ-кашъ, которая нѣкогда протекала здѣсь; рѣка эта, слѣдовательно, въ противоположность общему закону, уклонилась отсюда къ западу.
Это старое русло и является однимъ изъ главнѣйшихъ мѣстонахожденій нефрита. Повсюду виднѣются вырытыя ямы, глубиною метра въ два, шириною въ нѣсколько метровъ и длиною самое большее въ 10 метровъ. Матеріалъ, извлекаемый изъ этихъ ямъ, состоитъ изъ валуновъ, гальки, песку и глины.
Между этими валунами и попадается нефритъ. Мнѣ разсказывали, что нерѣдко искатели нефрита роются по нѣ-скольку мѣсяцевъ, не находя ничего, a то вдругъ въ теченіе нѣсколькихъ дней добываютъ столько нефрита, что сразу богатѣютъ, или во всякомъ случаѣ дѣлаютъ блестящую аферу.
Цѣны на нефритъ различны, въ зависимости отъ цвѣта, чистоты и цѣльности камня. Желтый, или бѣлый нефритъ съ темно-красными жилками считается рѣдкимъ и дорогимъ; шероховатость камня, называемая "гушъ" (мясо) еще увеличиваетъ его цѣнность. Одноцвѣтный нефритъ, напротивъ, совсѣмъ не въ цѣнѣ. Мнѣ предлагали пару прекрасныхъ камней за 100?140 сэръ (80?112 рублей), но кошелекъ мой былъ слишкомъ тощъ.
Тутъ-же около стараго русла рѣки выросъ небольшой поселокъ изъ деревянныхъ и каменныхъ лачугъ; вода проведена сюда арыкомъ. Вся мѣстность раздѣлена по закону на участки, такъ что каждая яма имѣетъ своего хозяина; такимъ образомъ избѣгаются споры и ссоры изъ-за находокъ. Большинство искателей нефрита китайцы, но и магометане иногда пытаютъ счастье. Порядокъ поддерживается бекомъ.
Пребываніе въ Хотанѣ вышло для меня во всѣхъ отношеніяхъ пріятнымъ. Неудача розысковъ пропавшаго у насъ въ пустынѣ верблюда мало безпокоила меня, такъ какъ всѣ потери по части снаряженія были теперь пополнены. Весь мой багажъ помѣщался въ просторномъ хорошо обставленномъ покоѣ, гдѣ на очагъ постоянно весело горѣлъ огонь, а въ сосѣднемъ помѣщеніи расположились мои люди.
Изъ Кашгара я взялъ съ собой въ качествѣ секретаря "мирзу" по имени Искандера. Съ его помощью я во время путешествія узнавалъ, записывалъ и переводилъ названія разныхъ мѣстечекъ, рѣкъ, горъ и проч., не только находившихся непосредственно на нашемъ пути, но и далеко за предѣлами его.
На пути между Кашгаромъ и Хотаномъ я такимъ образомъ и нанесъ на мою карту свыше 600 названій, изъ которыхъ другими путешественниками упомянуты лишь главнѣйшія. Въ Хотанѣ мы составили кромѣ того схематическую карту 300 селеній оазиса и расположенія ихъ въ связи съ безчисленными арыками, выведенными изъ Кара-каша и Юрунъ-каша и словно пальцы указывающими на сѣверъ.
Большинство путешественниковъ, совершающихъ свои экспедиціи на курьерскихъ, упускаютъ изъ вида это дѣло, между тѣмъ оно представляетъ большой интересъ и значеніе. Прежде всего собираніе и записываніе названій даетъ отличную практику языка. Восемьсотъ названій, состоящихъ почти сплошь изъ существительныхъ съ прилагательными, напр. "Кара-кашъ" (черный нефритъ) могутъ доставить порядочный запасъ словъ. Кромѣ того мѣстныя географическія названія всегда характерны и даютъ извѣстное понятіе о продуктахъ или природѣ данной мѣстности. Наконецъ, между 800 такихъ названій найдется всегда нѣсколько, которыя своимъ звукомъ невольно наводятъ мысль на давно прошедшія времена и мо гутъ натолкнуть на важныя историческія открытія или вопросы.
Въ связи съ этимъ я придаю также большое значеніе самымъ разспросамъ. Личныя наблюденія должны, разумѣется, всегда бытьна первомъпланѣ. Но, посѣтивъ, напримѣръ, какое нибудь мѣсто лѣтомъ, путешественникъ не можетъ знать, выпадаетъ-ли здѣсь снѣгъ зимою, или, попавъ туда въ ясный день, не можетъ, не спрашивая у мѣстныхъ жителей, узнать, часто-ли и въ какомъ количествѣ выпадаетъ здѣсь дождь.
Я всегда предлагалъ одни и тѣ-же вопросы въ одномъ и томъ-же порядкѣ: о числѣ жителей, омѣстныхъ продуктахъ, мазарахъ, мечетяхъ, легендахъ, сѣютъ-ли здѣсь яровые хлѣба, или озимые, или и то и другое, засѣиваютъ-ли одно и то-же поле два раза въ годъ, или только разъ или даже черезъ годъ, о торговлѣ, о торговыхъ сношеніяхъ, дорогахъ, разстояніи отъ пустыни и горъ, о количествѣ воды въ рѣкахъ, о времени ихъ замерзанія и вскрытія, о томъ, куда онѣ впадаютъ, о системѣ орошенія и мѣстныхъ запасахъ воды, колодцахъ, о преобладающихъ вѣтрахъ, буранахъ, дождяхъ, снѣгѣ и пр. и пр.
Одинъ вопросъ ведетъ за собой другой. Обыкновенно на разспросы уходило часа два-три, затѣмъ я все записывалъ. Поэтому, въ обитаемыхъ мѣстностяхъ, я рѣдко ложился спать раньше полуночи, когда люди мои давнымъ давно храпѣли. Часто отвѣтъ на какой нибудь изъ моихъ вопросовъ являлся причиной, что ранѣе составленный мною планъ путешествія совершенно измѣнялся. Я никогда-бы и не отважился на новый переходъ по пустынѣ, еслибы изъ разспросовъ не убѣдился, что могу сдѣлать это въ полномъ расчетѣ на успѣхъ.
(Съ рисунка Ларсонъ-Пальма)
Но, какъ я уже говорилъ, объемъ книги не позволяетъ мнѣ пользоваться здѣсь богатымъ матеріаломъ, собраннымъ мною такимъ путемъ.
Въ подобныхъ занятіяхъ и подготовленіяхъ къ новому большому путешествію черезъ пустыню, девять дней, проведенныхъ мною въ Хотанѣ, промелькнули очень быстро.
