9 января я предпринялъ изъ Хотана экскурсію за нѣсколько верстъ къ западу, въ селеніе Буразанъ, которое, благодаря находимымъ около него остаткамъ древней культурьт, является для археологовъ однимъ изъ интереснѣйшихъ пунктовъ Центральной Азіи. Верхній почвенный слой здѣсь лёссовый, мощностью до 8 м.; подпочва-же каменисто-конгломератовая.
Ручеекъ, питаемый отчасти ключами, размылъ мягкій лёссъ, и русло ручья глубоко врѣзывается вътвердые конгломераты. Весною и лѣтомъ, когда таетъ снѣгъ на сѣверныхъ склонахъ Кунь-луня, ручей раздувается въ значительную горную рѣку, водная масса которой смываетъ и сравниваетъ лёссовыя террасы.
Осенью, когда вода спадаетъ, на мѣстѣ смытыхъ террасъ находятъ разные образчики древняго искусства: издѣлія изъ терракоты, изображенія Будды изъ бронзы, драгоцѣнные камни съ рѣзьбой, монеты и пр. Для жителей Хотана подобныя вещицы, разъ онѣ не изъ благороднаго металла, не имѣютъ никакой цѣны, и они отдаютъ ихъ дѣтямъ, въ игрушки. Но для археолога эти предметы представляютъ большую цѣнность, такъ какъ доказываютъ, что облагороженное вліяніемъ грековъ древнеиндійское искусство проникало въ самое сердце Азіи.
Посѣтилъ я Буразанъ, какъ сказано, въ началѣ января. Ручей въ это время сузился въ ничтожную канавку, такъ какъ ключи, питающіе его, замерзли. Послѣдняя жатва находокъ была уже собрана хотанцами, которыхъ привлекаетъ сюда собственно надежда найти золото, или другія сокровища.
Я нашелъ поэтому лишь весьма незначительное число древнихъ вещицъ. Коллекція, привезенная мною домой и заключающая 523 предмета, не считая монетъ и рукописей, составлена главнымъ образомъ путемъ покупокъ въ Хотанѣ и у мѣстныхъ жителей, которымъ я поручилъ искать для меня древности, пока я путешествовалъ на Лобъ-норъ.
Поводомъ къ тому, что я вообще заинтересовался этой отраслью науки послужило то обстоятельство, что я еще въ Кашгарѣ у консула Петровскаго видѣлъ подобную коллекцію. Онъ составилъ ее изъ вещей, привезенныхъ ему изъ Буразана западно-туркестанскими купцами. Коллекція эта описана вкратцѣ Кизерицкимъ въ "Запискахъ Императорского русскаго Археологическаго общества".
(Съ рисунка автора)
Я позволю себѣ дать здѣсь лишь нѣкоторыя общія свѣдѣнія о своей коллекціи, детальная-же разработка передана компетентному изслѣдователю. Трудъ Кизерицкаго служитъ мнѣ въ данномъ случаѣ исходной точкой, такъ какъ предметы описанія однородны и найдены на одномъ и томъ-же мѣстѣ. Кромѣ того я пользуюсь превосходнымъ трудомъГрюнведеля: "Буддійское искусство въ Индіи".
Во избѣжаніе частыхъ ссылокъ на эти два источника, я и называю ихъ здѣсъоба заранѣе.
Терракотовыя издѣлія, о которыхъ идетъ рѣчь, исполнены съ большимъ искусствомъ изъ тонкой пластичной глины и, видимо, подвергнуты затѣмъ дѣйствію сильнаго огня, судя по ихъ яркокрасному кирпичному цвѣту и необычайной твердости.
Въ общемъ вещицы эти можно раздѣлить на двѣ группы: памятники искусства натуралистическаго и памятники искусства стилистическаго.
Первая группа, о которой даетъ понятіе рисунокъ на страницѣ 69, вообще говоритъ не очень-то много, a o времени происхожденія самыхъ памятниковъ и вовсе ничего. Она свидѣтельствуетъ только, что прежніе обитатели Буразана, какъ и нынѣшніе обитатели оазиса Хотана, пользовались для верховой и вьючной ѣзды лошадьми и двугорбыми или бактрійскими верблюдами. Дромадеры-же, или одногорбые верблюды были, какъ и теперь, неизвѣстны въ этихъ мѣстахъ. Мы находимъ ихъ только въ Персіи, гдѣ географическая область ихъ распространенія соприкасается съ областью распространенія бактрійскаго верблюда. Изображенія верблюдовъ безъ вьюка и безъ всадниковъ или сѣделъ, конечно, не обозначаютъ, какъ то полагали, дикихъ верблюдовъ. Напротивъ, есть всѣ основанія полагать, что дикіе верблюды, водящіеся нынѣ въ пустынѣ Гоби, къ сѣверу отъ Хотана, одичали въ періодъ, смѣнившій періодъ процвѣтанія области Буразанъ.
Зато одна китайская лѣтопись сообщаетъ, что въ 746 по Р. X., т. е. въ правленіе династіи Танъ, посланцы изъ Хотана явились къ императору китайскому и привели между прочимъ "дикаго верблюда, быстроногаго, какъ вѣтеръ".
Но въ одномъ отношеніи и эта группа имѣетъ значеніе, такъ какъ говоритъ намъ о происхожденіи людей, выдѣлывавшихъ такія вещицы. Особенное значеніе въ этомъ смыслѣ имѣютъ изображенія людей и обезьянъ.
Внизу на рисункѣ страницы 71, находится изображеніе головы обезьяны, служащей горлышкомъ кувшина; изображеніе это походитъ на Macacus rhesus, встрѣчающуюся въ Индіи и дальше къ югу, вплоть до подошвы Гималаевъ. Въ моей коллекціи до 40 изображеній обезьянъ; нѣкоторыя изображены играющями на гитарахъ.
Еще большій интересъ представляютъ изображенія человѣческихъ головъ, которыя по различнымъ признакамъ, - разъясненіе ихъ завело-бы насъ слишкомъ далеко, - легко отличить отъ головъ Будды. Большинство этихъ головъ имѣютъ около 5 сантим. высоты и, видимо, являются частями статуэтокъ, изображавшихъ женщинъ, о чемъ говорятъ и черты лица и особенно прическа.
(Съ фотографіи Даддёфа)
Индусскій типъ бросается въ глаза съ перваго взгляда: миндалевидные глаза, благородный изгибъ бровей, полныя щеки, орлиный носъ, малоразвитой подбородокъ и часто та же самая прическа, что у женскихъ изображеній на рельефахъ Барахаты и Сангіи и на мавзолеѣ-ступѣ Амаравати. Послѣднія относятся къ эпохѣ царя Ассоки, или эпохѣ персидскаго вліянія, расцвѣтъ которой начался приблизительно около 300 года до Р. X.
Характерная мужская голова, 12 сантим. въ длину, находящаяся въ серединѣ рисунка на стр. 71, съ длинной, клинообразной, тщательно расчесанной бородой, горизонтально поставленными глазами и большимъ орлинымъ носомъ, представляетъ совсѣмъ иной типъ и поражаетъ сходствомъ съ изображеніями Ахеменидовъ въ развалинахъ Персеполя.
Рѣзкую дисгармонію съ этими отличительными чертами персидскаго типа составляютъ присущія индійскому искусству длинныя уши и знакъ на лбу. Знакъ этотъ или "урна", на изображеніяхъ Будды часто замѣняющійся вставленнымъ въ углубленіе драгоцѣннымъ камнемъ, служилъ, согласно свидѣтельству Грюнведеля, для соединенія бровей, такъ какъ люди со сросшимися бровями считалисьизбранными натурами, богато одаренными духовно. Можно предполагать, что голова эта изображаетъ какого-нибудь персидскаго царя или героя, но является произведеніемъ индійскаго мастера или-же изображаетъ какого-нибудь Буразанскаго вельможу и является произведеніемъ мастера, находившагося подъ вліяніемъ персидскаго искусства.
Фактъ тотъ, что персидское искусство въ эпоху Ахеменидовъ имѣло большое вліяніе на индійскую архитектуру и скульптуру.
Достовѣрно мы не знаемъ, когда именно началась и кончилась политическая связь Персіи съ Индіей, но изъ персидскихъ мидоскиескихъ и вавилонскихъ клинообразныхъ надписей, найденныхъ въ западной Персіи и разобранныхъ Brugsch'емъ мы знаемъ вполнѣ достовѣрно, что въ составъ 23 сатрапій Дарія Гистаспа, царствовавшаго съ 621 по 485 г. до Р. X., входили и два племени: Гинду, жившее около Инда, и Гандхара, арійское племя, жившее къ югу отъ рѣки Кабула.
Въ началѣ своего царствованія царю Дарію пришлось "бороться съ возмутившимися вассалами, но затѣмъ, согласно Геродоту, онъ началъ изслѣдованіе большихъ пространствъ Азіи. Одна изъ посланныхъ имъ экспедицій, подъ начальствомъ Скилака, отплывъ изъ Каріанды по Инду, обогнула вокругъ Аравійскаго полуострова по Аравійскому морю до Суэзскаго залива.
(Съ фотографія Даллёфа)
Геродотъ сообщаетъ еще, что сакіи или скифы и каспіи платили царю ежегодную дань въ 250 серебряныхъ талантовъ. Эти сакіи проживали въ нынѣшней Кашгаріи, гдѣ и понынѣ многія географическія названія, какъ-то Секи, Соку-ташъ и др. нѣсколько напоминаютъ о прежнихъ обитателяхъ страны.
Какимъ путемъ вліяніе персидскаго искусства могло проникнуть въ Буразанъ, рѣшить трудно, да и знать относительно не важно. По всей вѣроятности, мѣстность эта имѣла непосредственныя сношенія съ Гандхарой и, кромѣ того, въ древности Мервъ былъ соединенъ черезъ Каратегинъ торговымъ путемъ съ главнымъ городомъ серовъ Хотаномъ.
Изображенія львиныхъ головъ (см. рис. стр. 73), такъ-же какъ и изображенія обезьянъ въ моей коллекціи, носятъ ясные слѣды антропоморфизма. Такимъ образомъ, эти львиныя головы, которыя, судя по ихъ формѣ, служили украшеніемъ кувшиновъ, стоятъ на границѣ между натуралистическимъ и стилистическимъ искусствомъ. Многія изъ нихъ прямо уже примыкаютъ къ послѣднему. Кизерицкій признаетъ въ подобныхъ изображеніяхъ миѳическаго народнаго вавилонскаго героя Издубара; но нельзя и отрицать въ нихъ извѣстнаго сходства съ древнегреческими сатирами.
Во второй группѣ особенный интересъ представляютъ изображенія грифовъ (грифоновъ). Въ нихъ мы находимъ формы, развившіяся изъ туземныхъ древнеиндійскихъ изображеній "Гаруды", или фантастическрй птицы, считавшейся конемъ боговъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ они обнаруживаютъ сходство съ типомъ греческихъ грифовъ, бывшимъ въ употребленіи около 3 вѣка до Р. X.
Двадцать два года тому назадъ Куртіусъ, опираясь на имѣвшіеся у него въ рукахъ матеріалы, пришелъ къ заключенію, что вліяніе греческаго искусства проникло въ Индію вмѣстѣ съ побѣдоноснымъ шествіемъ Александра Великаго и основаніемъ греческихъ царствъ у границъ Индіи, когда по смерти Александра могущественное царство великаго македонца распалось (4 и 3 вѣкъ).
Грюнведель различаетъ въ древне-индійскомъ искусствѣ два главныхъ періода: древній, во время котораго преобладало персидское вліяніе и который начался со времени царя Ассоки или въ 3 вѣкѣ до Р. X. (къ этому періоду принадлежатъ знаменитыя находки въ Барахатѣ, Сангіи и Амаравати и мн. др.) и второй періодъ Гандхара-монастырскій, или греко-буддійскій. Винцентъ Смитъ включаетъ еще въ средину между ними періодъ индо-греческій.
(Съ фотографін Даллёфа)
Вѣроятно, издѣлія изъ терракоты, находимыя около Бу-разана, принадлежатъ тому времени, когда преемники Александра основали царства около сѣверныхъ границъ Индіи. Отъ Пешавера греческія идеи, видимо, распространились далеко вокругъ и, какъ мы видѣли, достигли Хотана.
Въ Хотанѣ мнѣ посчастливилось пріобрѣсти также нѣ-сколько литыхъ бронзовьіхъ и мѣдныхъ изображеній Будды, найденныхъ въ Буразанѣ и относящихся, безъ сомнѣнія, къ позднѣйшему періоду, когда туземное искусство окончательно освободилось отъ греческаго вліянія. Древность этихъ бронзовыхъ издѣлій, вѣроятно, надо опредѣлить 4 или 5 вѣкомъ по P. X.
Рисунокъ на стр. 79, представляетъ нѣсколько чисто индійскихъ бронзовыхъ изображеній Будды, найденныхъ въ Буразанѣ. Особенный интересъ представляетъ предметъ въ формѣ щита. Съ перваго взгляда можетъ показаться, что здѣсь 7 изображеній Будды, одно наверху и по три съ каждой стороны. Но, какъ древнее, такъ и современное индійское искусство обыкновенно изображаетъ Гаутаму Будду, окруженнымъ семью бодисатвами; здѣсь же, если принять за Будду верхнюю фигуру, послѣднихъ оказывается только шесть; кромѣ того изображеніе Гаутамы бываетъ обыкновенно большихъ размѣровъ, нежели остальныя, слѣдовательно, надо истолковать значеніе данныхъ фигуръ иначе.
"Существо, "сатва" или свойство котораго есть "боди", или знаніе, заявляетъ Буддѣ во время исполненія благочестиваго дѣла свое желаніе - стать новымъ воплощеніемъ Будды. И самъ Гаутама Сидхарта, по теоріи буддистовъ, заявилъ такое желаніе старѣйшему Буддѣ и имѣлъ шесть предшественниковъ, каждый изъ которыхъ въ свое время былъ свѣточемъ міра и проповѣдовалъ "Дарму". Въ силу добрыхъ дѣяній Будды, онъ въ каждомъ новомъ воплощеніи является все болѣе совершеннымъ, высшимъ существомъ до тѣхъ поръ, пока въ небесномъ царствѣ Тушита приметъ еще одинъ человѣческій образъ, чтобы показать грѣшникамъ путь къ спасенію, и затѣмъ самъ погрузится въ Нирвану" (Грюн-ведель).
Майтрея, или, какъ называютъ его монголы, Майдари, прекрасный храмъ котораго въ Ургѣ я посѣтилъ годъ тому назадъ, является бодисатвой нынѣшняго вѣка.
Итакъ, Гаутама имѣлъ шесть предшественниковъ или бодисатвъ и долженъ былъ имѣть еще одного преемника, который и будетъ послѣднимъ въ данный міровой періодъ. На бронзовомъ щитѣ мы и видимъ этихъ шестерыхъ предшественниковъ и седьмого - преемника, но самого Гаутамы Сидхарты здѣсь нѣтъ.
(Съ фотографін Даллёфа)
Не трудно объяснить это обстоятельство. На изображеніи имѣется сіяніе, окружающее обыкновенно голову Гаутамы, и Это доказываетъ, что на щитѣ имѣлось еще отдѣльное литое изображеніе его самого, которое просто отпало. Безъ сомнѣнія, оно походило на изображеніе, находящееся въ лѣвомъ верхнемъ углу рисунка.
Сіяніе, или колесо со спицами, "среди которыхъ нѣтъ послѣдней", играло важную роль уже у ведійскихъ аріевъ и позднѣйшими буддистами считалось за символическое изображеніе ихъ религіи. Въ Ригведѣ колесо часто выстугіаетъ въ поэтическихъ картинахъ. Такъ въ одномъ мѣсть говорится: "Сакра, или богъ грома съ молніей въ рукѣ господствуетъ надъ всѣми людьми, какъ ободокъ колеса надъ спицами" (Грюнведель). Среднее изъ трехъ отдѣльныхъ верхнихъ изображеній представляетъ Будду съ головой на фонѣ лепестка лотоса, стебелекъ котораго виднѣется подъ ногами Будды. Вѣроятно, здѣсь было семь такихъ лепестковъ, и стебли ихъ соединялись въ одинъ стволъ. Въ такомъ случаѣ уцѣлѣвшее изображеніе представляетъ одного изъ бодисатвъ, и вся группа являлась варіантомъ темы, изображенной на щитѣ.
Хотанъ, въ окрестностяхъ котораго найдены эти древности, самъ очень древній городъ. По санскритски онъ назывался Кустана, и названіе это нельзя считать, какъ то полагали многіе, тождественнымъ съ монгольскимъ словомъ "хотенъ"?городъ. Китайцы уже во 2 вѣкѣ до Р. X. называли его Юй-чинъ. Въ Китайской лѣтописи Тай-цзинь-и-тунъ-цзи находится много свѣдѣній о древнемъ Хотанѣ, которыя Abel Rémusat и приводитъ въ своей "Histoire de la ville do Khotan".
Изъ нихъ мы узнаемъ, что императоръ Ву-ди изъ династіи Хань, царствовавшій въ 140 - 87 г. до Р. X., былъ первымъ императоромъ, пославшимъ своихъ военноначальниковъ въ Хотанъ, а въ царствованіе императора Минь-ди, городъ былъ подчиненъ китайскому владычеству (въ 73 г. по Р. X.), и съ тѣхъ поръ оставался въ большей или меньшей зависимости отъ Китая.
Въ цитируемомъ трудѣ найдется много цѣнныхъ свѣдѣній по исторіи Хотана и его обитателей въ теченіе правленія династій Цзинь, Лянъ, Вэй, Чэнь, Суй и Танъ, т. е. отъ 397 г. на протяженіи нѣсколькихъ столѣтій.
"Это очень богатое, цвѣтущее и густо населенное царство - Жители ревностные буддисты. - Женщины появляются въ обществѣ даже въ присутствіи чужеземцевъ. Волосы онѣ носятъ заплетенными въ косы и ѣздятъ на верблюдахъ и лошадяхъ помужски. Всѣ жители этой мѣстности имѣютъ впалые глаза и рѣзко очерченный носъ.
"Характера туземцы кроткаго, обходительнаго и веселаго, но также хитры и льстивы и питаютъ страсть къ церемоніямъ. При встрѣчахъ привѣтствуютъ другъ друга, преклоняя одно колѣно. Они употребляютъ печатки изъ нефрита и, получивъ письмо, прикладываютъ его ко лбу, прежде чѣмъ распечатать. Они любятъ повеселиться, поплясать, попѣть, но также свѣдущи въ законахъ и ученіи своей религіи.
(Съ фотографіи Даллёфа)
"Мертвыхъ своихъ они сожигаютъ, послѣ чего кости собираютъ и погребаютъ, а на могилѣ воздвигаютъ часовню въ честь Фео-То, т.е. Будды".
Особенно интересенъ для насъ фактъ, что промышленность хотанцевъ стояла на очень высокомъ уровнѣ развитія. Одно изъ многочисленныхъ посольствъ, посылавшихся изъ Хотана ко двору китайскихъ императоровъ, привезло императору въ числѣ прочихъ даровъ нѣсколько стеклянныхъ вазъ. Я лично не только около Хотана, но и во многихъ мѣстахъ въ Восточномъ Туркестанѣ, находилъ стеклянные осколки тарелокъ, небольшихъ кувшиновъ, чашекъ и украшеній въ формѣ цвѣтка лотоса. Далѣе лѣтописецъ разсказываетъ, что хотанцы были искусны въ тканьѣ и выдѣлкѣ мѣдныхъ кувшиновъ, и что печатки были у нихъ въ общемъ употребленіи. (Я въ окрестностяхъ Хотана нашелъ десятка два такихъ печатокъ).
Около 400 г. по Р. X., согласно той же китайской лѣтописи, въ Хотанъ прибылъ китайскій путешественникъ Ши-Фа-Хіанъ, чтобы "изучить начертанія законовъ". Этотъ-то Ши-Фа-Хіанъ и описалъ религіозныя празднества хотанцевъ или "процессіи съ изображеніями боговъ".
" Въ первый день четвертаго мѣсяца въ городѣ начинается всеобщая чистка. Улицы, площади и переулки поливаютъ водой. Городскія ворота убираютъ коврами, надушенными тканями и разными другими украшеніями, и подъ образовавшимся балдахиномъ занимаютъ мѣста князь съ супругой и приближенными женщинами: "Кью-Ма-ди, верховный лама храма идетъ впереди главной статуи. Когда они приближаются къ городу на разстояніе 3?4 ли, берутъ четырехъ-колесную повозку въ 30 ф. высоты, похожую на обыкновенныя телѣги, украшаютъ ее драгоцѣнностями, лентами, флагами и ставятъ на нее статую между двумя изображеніями Фо-са, окружаютъ ее изображеніями другихъ боговъ, а также множествомъ украшеній изъ золота, серебра и мрамора.
"Когда статуя находится уже въ 100 шагахъ отъ воротъ, князь снимаетъ съ себя свой вѣнецъ, накидываетъ на себя новую мантіію, выходитъ босикомъ изъ города и направляется на встрѣчу изображеніямъ, держа въ рукахъ цвѣты и благовонія. Приблизившись къ статуѣ, онъ бросается ницъ передъ нею и кладетъ къ ея подножію благовонія и цвѣты.
"Когда повозка со статуей приближается къ городскимъ воротамъ, гдѣ возсѣдаетъ супруга властителя со своими женщинами, онѣ все начинаютъ осыпать статую и повозку цвѣтами. Повозокъ столько-же, сколько храмовъ, т. е. 14, и для каждой процессіи отводится особый день, такъ что первая процессія приходится на первый день четвертаго мѣсяца, а послѣдняя на четырнадцатый. По окончаніи процессіи, князь съ супругой возвращаются во дворецъ.
(Съ фотографіи Даллёфа)
"Въ 7 или 8 ли отъ города находится монастырь, именуемый Новымъ княжескимъ храмомъ. Строили его 80 лѣтъ и цѣлыхъ 3 князя посвятили ему свои заботы. Высота его. равняется 250 ф.; онъ изукрашенъ живописью и надписями, вырѣзанными на металлѣ, а также золотомъ, серебромъ и разною драгоцѣнною рѣзьбой. Храмъ вѣнчаетъ башня; Буддѣ посвящена особая молельня; балки ея украшены драгоцѣннѣйшею рѣзьбой, колонны, двери, окна и ставни обиты золотыми листами. Для жрецовъ возведены особыя кельи, тоже очень красивыя и богато украшенныя".
Такимъ образомъ, изъ китайской лѣтописи мы узнаемъ, что Хотанъ еще въ 400 году былъ богатымъ городомъ, гдѣ процвѣталъ буддизмъ.
Въ другомъ мѣсгв въ лѣтописи говорится, что вокругъ города расположено множество храмовъ и башенъ со жрецами и жрицами. Обиліе изображеній Будды, находимыхъ въ лессѣ около Буразана, подтверждаетъ вѣрность сообщеній китайской лѣтописи. Безъ сомнѣнія, Буразанъ, по индусски Барасана, въ теченіе вѣковъ являлся однимъ изъ центровъ буддизма, наиболѣе посѣщаемымъ паломниками. Объ этомъ свидѣтельствуютъ и находимыя здѣсь терракотовыя изображенія, 700 лѣтней древности, относящіяся къ періоду, когда Хотанъ еще не находился въ зависимости отъ Китая.
Но позже 400 года городъ въ теченіе столѣтій все падалъ и падалъ. Лѣтопись говоритъ еще о посланникахъ хотанскихъ властителей къ китайскимъ императорамъ, но уже не упоминаетъ о блестящихъ религіозныхъ празднествахъ, Къ 632 году относится легенда объ одномъ изображеніи Будды, находившемся въ городѣ Пимѣ (можетъ быть нынѣшняя "Піальма"), къ западу отъ Хотана. Статуя эта, изъ сандальнаго дерева, имѣла 20 ф. высоты, отличалась чудодѣй-ственными свойствами и испускала сіяніе. Еще въ древнія времена она была привезена въ лежащій къ сѣверу отъ Пи-мы городъ Хо-ляо-ло-кія, богатые жители котораго предавались веселой жизни и пренебрегали святыней.
Въ городъ прибылъ раханъ или ученый, чтобы поклониться святынѣ. Жители города разгнѣвались на него за это и закопали его въ песокъпо самый ротъ. Одинъ благочестивый человѣкъ, который тоже почиталъ статую Будды, однако, тайкомъ приносилъ закопанному ученому пищу. Когда раганъ, наконецъ, освободился и собрался въ обратный путь, онъ сказалъ своему избавителю: "Черезъ семь дней пойдетъ дождь изъ песку и земли и погребетъ весь этотъ городъ, такъ что кромѣ тебя никто не спасется".
Раханъ скрылся. Избавитель его предостерегъ своихъ родственниковъ, но всѣ только осмѣяли его. Тогда онъ самъ укрылся въ одной пещерѣ, и на седьмыясутки послѣ полуночи пошелъ дождь изъ песку, который засыпалъ весь городъ. Когда дождь кончился, человѣкъ этотъ вышелъ изъ пещеры и отправился въ Пи-му. Но статуя Будды была тамъ уже раньше его.
Для сравненія съ современными легендами о пустынѣ Такла-маканъ и погребенныхъ подъ ея песками городахъ, приведу заключительныя слова легенды объ этомъ злополучномъ городѣ Хо-ляо-ло-кія. "Теперь онъ сталъ огромнымъ песчанымъ холмомъ. Властители разныхъ странъ часто увлекались желаніемъ отрыть сокровища города, но при каждой попыткѣ подымался жесточайшій вѣтеръ, песокъ свивался въ смерчи, дорогу заметало, и работники сбивались съ пути".
Мнѣ одинъ хотанецъ разсказывалъ, что онъ однажды нашелъ въ пустынѣ погребенный городъ, въ домахъ котораго видѣлъ трупы людей въ такомъ положеніи, въ какомъ застигла ихъ смерть; по его разсказамъ выходило, что они были засыпаны пескомъ, какъ жители Помпеи пепломъ. Довольно замѣчательно это общее убѣжденіе мѣстныхъ жителей, что города были засыпаны пескомъ внезапно и даже въ теченіе всего нѣсколькихъ минутъ.
(Съ фотографіи Даллёфа)
Въ томъ, что легенды и преданія эти имѣютъ реальную подкладку, я имѣлъ случай убѣдиться, открывъ два погребенныхъ въ пустынѣ Такла-маканъ дрввнихъ буддистскихъ города. Можно, однако, быть увѣреннымъ, что надвиженіе песковъ не было дѣломъ мгновенья, но совершалось въ теченіе десятковъ тысячелѣтій.
Къ тому-же 632 году восходятъ свѣдѣнія, что жители Хотана имѣли свои лѣтописи и что ихъ письменность, законы и дитература были заимствованы изъ Индіи. Указаніе это получаетъ значеніе, если поставить его въ связь съ найденными мною древними рукописями, которыя оказались не индійскими; древность же ихъ надо исчислить по крайней мѣрѣ 13-ью вѣками.
Несмотря на ограниченность мѣста, я не могу не привести еще одного сообщенія того-же китайца-путешественника, который въ шестой годъ царствованія императора Тай-Цзунга изъ династіи Танъ, или въ 632 г., отправился изъ Хотана на Лобъ-норъ.
Ояъ сообщаетъ, что всѣ путешествующіе по этому пути, чтобы не заблудиться и не попасть въ болото, направляются черезъ городъ Ни-янъ (т. е. Нію), лежащій на границѣ страны Кью-са-танъ-насъ, Хіо-танъ или Хотанъ. Наименованіе Хотанъ употребляется въ китайскихъ лѣтописяхъ здѣсь впервые. Но замѣчательнѣе всего, что китайскій путешественникъ зналъ Нію, городъ, о которомъ Марко Поло даже не упоминаетъ 600 годами позже. Между тѣмъ описаніе самаго города и его мѣстоположенія, сдвланное китайцемъ, вполнѣ соотвѣтствуетъ дѣйствительности и нынѣ, 600 лѣтъ спустя послѣ путешествія Марко Поло. Что-же до описываемаго послѣднимъ города Пена, который находился въ той-же мѣстности, то его мѣстоположенія нельзя установить теперь.
Затѣмъ въ лѣтописи говорится: "Если направиться къ востоку оттуда (т. е. отъ Ни-яна), то очутишься въ области глубокаго летучаго песку, называемаго такъ потому, что онъ передвигается по волѣ вѣтра и образуетъ волнистые холмы. Слѣды путешественниковъ заметаются такъ, что многіе сбиваются съ пути въ этихъ необозримыхъ пространствахъ и. бродятъ, не встрѣчая ничего, никакой примѣты, которая могла-бы указать направленіе, вернуть на настоящій путь; путники, наконецъ, изнемогаютъ и погибаютъ, о чемъ свидѣтельствуютъ во многихъ мѣстахъ кучи костей.
(Съ фотографіи Дадлёфа)
"Здѣсъ нѣтъ ни воды, ни растительности, но часто подымается горячій вѣтеръ, который захватываетъ дыханье людямъ,
лошадямъ и животнымъ, и часто приноситъ съ собой заболѣванія. Почти постоянно слышится то рѣзкій свистъ, то громкій крикъ, но, когда начинаютъ доискиваться причины этихъ звуковъ, то къ ужасу своему не находятъ ея. Часто случается также, что люди пропадаютъ тутъ безслѣдно, такъ какъ мѣстность эта полна злыхъ духовъ.
"Сдѣлавъ 400 ли, попадаешь въ древнее царство Ту-хо-ло. Давно уже эта страна превратилась въ пустыню. Всѣ города ея лежатъ въ развалинахъ, и поросли сорной травой".
Описаніе пустыни Лобъ, сдѣланное Марко-Поло, такъ схоже съ описаніемъ китайскаго путешественника, что невольно готовъ заподозрить венеціанца, въ заимствованіи. Вмѣстѣ съ тѣмъ крайне интересно узнать, что уже 1250 лѣтъ тому назадъ область къ востоку отъ Ніи была такою-же пустынею, какъ теперь.
Что-же касается до древняго царства Ту-хо-ло съ его погребенными городами, я ограничусь здѣсь упоминаніемъ, что Ту-хо-ло тождественно съ Тухари, измѣнившимся въ Ту-хо-ло, согласно законамъ китайской транскрипціи, и что это названіе народа, жившаго до 157 г. до Р. X. около Булюн-гыръ-гола, а затѣмъ перекочевавшаго въ западный Туркестанъ, гдѣ названіе Тохаристанъ и до нынѣ напоминаетъ о его древнихъ обитателяхъ.
Затѣмъ, надо упомянуть, что наименованіе Ту-хо-ло, безъ сомнѣнія, тождественно съ именемъ Такла, и что открытыя мною мѣста, которыя, какъ и вся пустыня, называются туземцами Такла-маканъ, навѣрно, принадлежали къ древнему царству Ту-хо-ло. Наконецъ, небольшее селеніе Токла около Хотана, куда жители древнихъ городовъ переселились, когда песокъ началъ надвигаться, напоминаетъ, по крайней мѣрѣ, своимъ названіемъ, о нѣкогда мощномъ народѣ, который, согласно Клапроту и Вивіану де С. Мартину, былъ тибетскаго происхожденія.
Послѣ 632 года китайской лѣтописи уже нечего разсказывать о культѣ Будды. Но 1094?1097 г. г. отмѣчены въ ней сообщеніемъ, что обитатели Хотана, арабы, римляне и др. правильно посылали дань императору. Арабы давно уже владѣли городомъ. Въ 712 г. одинъ изъ арабскихъ вождей Кутейба-ибнъ-муслимъ взялъ приступомъ Коканъ въ западномъ Туркестанѣ, затѣмъ завоевалъ весь Восточный Туркестанъ и распространилъ тамъ исламъ.
Около могилъ святыхъ имамовъ находятъ рукописи, такъ называемыя "тезкере", содержащія изложеніе этихъ событій.
(Съ фотографіи Даллёфа)
Мнѣ посчастливилось добыть одну такую "тезкере" около могилы или мазара Имама Джафара Садыка, находящагося къ сѣверу отъ Ніи. Арабамъ пришлось воевать цѣлыхъ 25 лѣтъ, прежде чѣмъ имъ удалось навязать жителямъ оазиса Хотанъ новую религію. Можетъ быть, тогда-же арабы и сравняли съ землей величественный храмъ, описанный въ 400 г. до Р. X., такъ какъ магометане не терпятъ языческихъ храмовъ. Если-же что и уцѣлѣло отъ разрушенія арабами, то навѣрное постарались разрушить до основанія монголы, завоевавшіе городъ подъ предводительствомъ Чингисъ-хана въ 1220 г.
Какъ-бы то ни было, достовѣрно то, что въ настоящее время въ Хотанѣ не осталось и слѣда древнихъ архитектурныхъ памятниковъ. Ихъ, повидимому, не существовало уже и во времена Марко-Поло. Венеціанскій путешественникъ посвтилъ городъ въ 1274 г. и говоритъ о немъ лишь слѣ-дующее: "жители города подвластны великому хану (т. е. Хубилай-хану) и исповѣдуютъ религію Магомета. Въ странѣ множество городовъ и селеній, но главный городъ Готанъ самый великолѣпный изъ всѣхъ и по имени его называется и все царство. Въ этомъ городв можно получить въ изобиліи всякіе продукты, даже хлопокъ. Жители имѣютъ виноградники, сады и пахатныя поля. Живутъ торговлею и промышленностью, но не войнственны".
Это краткое описаніе знаменитаго венеціанца и нынѣ еще согласуется съ дѣйствительностью; разница лишь въ томъ, что нынѣ Хотанъ подвластенъ императору Китайскому.
Марко Поло сообщаетъ, что въ Кашгарѣ и Яркендѣ нашелъ христіанъ - несторіанцевъ и якобитовъ, "которые имѣли свои храмы", говоря-же о Хотанѣ, онъ не упоминаетъ о христіанахъ. Поэтому пріобрѣтенная мною въ Хотанѣ древняя медаль является въ высшей степени интересною находкой. Медаль эта свидѣтельствуетъ, что христіанскіе миссіонеры заходили въ древнія времена и сюда. Она, вѣроятно, служила орденскимъ знакомъ какого нибудь католическаго братства. На одной сторонѣ медали изображеніе монаха, съ сіяньемъ вокругъ головы, молящагося передъ распятіемъ; вокругъ идетъ надпись S. Andrea Avelin. Ha другой сторонѣ изображеніе святой Ирины также съ вѣнчикомъ вокругъ головы; въ рукахъ-же у нея пальмовая или лавровая вѣтвь. Съ помощью надписей опредѣлить древность медали окажется вѣроятно не труднымъ для спеціалистовъ.
Я нашелъ въ Хотанѣ и другія эмблемы христіанства: миніатюрнаго серафима изъ золота и мѣдный крестъ. Въ коллекцію мою входятъ также нѣсколько византійскихъ золотыхъ монетъ.
Такимъ образомъ этотъ древнѣйшій городъ видѣлъ въ своихъ стѣнахъ три міровыя религіи, смѣнявшія одна другую. Побѣдитъ-ли когда нибудь здѣсь крестъ луну, какъ эта послѣдняя въ свое время побѣдила священный лотосъ Гаутамы Будды?
