Шестеро на пятерых, или В поисках караимских кладбищ

От автора

Все места действия и события, указанные в повествовании, прошу считать достоверными. При рассмотрении жалоб участников, утверждающих, что они не гонялись за козами, не выходили со стоянки в 16 часов или пр. , идущих вразрез с данным повествованием, прошу помнить, что руководитель всегда прав.

Прошу не считать ошибкой возникновение в списке из 4-х участников слов ?Саша, Саша, Саша?, это всего лишь досадное недоразумение. Правильной версией будет нижеследующее:

?Состав группы: Саша, Шурик, Санек, Нюта, Ната. ?

Действующие лица: те же и 6-ро из 10-ти коленок, остальные недействующие.

1. Блуждание в потемках - вредная привычка

Темно. В кустах ухает нечто, но из-за соседнего мыса постепенно вылазит наша осветительница - полная Луна - и это вдохновляет. Иду как всегда первой, когда лес становится особенно густым, начинаю светить фонариком на тропу, для сзадиидущих. Замыкающий фонарик включился уже давно, и его светодиодные отблески вписывают в мой желтый свет белые полоски. Самая болезненная коленка у Саши, поэтому ему и нужно освещать встречные камни. На очередном повороте крутого подъема догоняем семейную пару, ждущую нас - их фонарик совсем сел. Доводим их до родника, а сами продолжаем движение вверх - мне очень хочется дойти до обрыва, над которым обещала пройти Луна. Ведь сегодня полное лунное затмение, и это при полнолунии! Астрономическая тавтология. Лучшего места, чем Мангуп, для назначенной встречи с Луной не придумать. Она уже ждет нас, игриво выглядывая из-за соседнего мыса.

А вот и самый опасный момент похода - нет, здесь не ожидается лазания над пропастью без страховки или перехода вброд бешеного потока, все гораздо страшнее - караимское кладбище! Именно о нем вспоминал наш отряд, когда делал периодическую перекличку: ?А твои коленки как, меньше болят??. ?Нет? Нуу. .. Тогда тебе пора на караимское кладбище на Мангупе, остальные мы уже прошли?. Поэтому, я хоть некоторое время назад уже заметила подозрительные холмики в форме седла или колыбели по обеим сторонам дороги, старалась не светить на них фонариком, авось пронесет, идущая следом Анюта не заметит. Не тут-то было! Наши мальчишки, или обобщенно Шурики, деликатностью не отличаются: ?Нюта, а ты знаешь, что мы УЖЕ идем по караимскому кладбищу?? ?Ааааа!!! Ну зачем вы сказали???

Наконец-то 38 минут ночного подъема позади, выходим на залитое Сол? чем-то другим плато Мангупа. Свистящая цикадами тишина, испещренные неровностями белые скалы, немая трава под легкими порывами ветра, светящиеся озера полей внизу, в Адым-Чокракской долине - одним словом, мангупский пейзаж середины конца или конца середины осени, 20-е числа октября. Нахожу высоко выложенное камнями кострище возле свистящего цикадами куста недалеко от обрыва, расползаемся за дровами. На плато фонарики уж точно не нужны, подсвечивать приходится лишь когда по плечи увязаешь в особо колючем кусте, а кусты почему-то все колючие, так же впрочем, как и деревья. Наутро придет время удивляться, почему руки в красных точечках, а сейчас несу вязанку сухого шиповника в костер, ягоды в чай мы как обычно собирали весь день, так что их вполне хватает. Саша за это время насобирал сухой высокой травы, которую он гордо именует горным лимонником, и уже успел вскипятить на ней чай. Конструкция каменного кострища позволяет готовить на щепочках и предвыборных агитационных плакатах. Когда каша заявляет о своей готовности, на горизонте появляются Шурики с огромным деревом, которое какой-то нехороший человек долго подпиливал, а ночные Шурики окончательно приговорили. Дерево признается Главным костратором слишком зеленым, и в ход опять идет сухой лимонник.

Девушки бодро допивают бутылку вина, вынимая из рук заснувших недонесенные до рта сладости. В конце концов, не мы ли заранее внушили завхозу мысль о том, что на Мангупе обязательно будет вино! Нюта пытается дожевать купленную там же, в Залесном, сосиску за 55 копеек. Остальные нехватку мяса не ощущают так остро, не взяли запасную палку колбасы и банку тушенки и радуются, когда в раскладке встречаются сыр, рыба или соя, т. е. наши мясные продукты. Обещанный суп на экваторе похода пока остается впереди, ?когда будет не сухая ночевка?, едим вкусную кашу. Про вино стоит рассказать отдельно. Или не стоит.

4.30. Ночь, тишина, т. е. насекомые еще поют, но мы уже храпим. Первые петухи мирно спят рядом со вторыми. У Анюты звонит будильник, значит началось затмение! Из соседней палатки доносится недовольное ворчание Шуриков, которым вполне хватило минуты, чтобы насладиться зрелищем. Высовываю один глаз из палатки, наблюдаю Луну той же полноты, что и животное песец, залажу обратно.

5.15. У меня звонит будильник, высовываю оба глаза из палатки, после моего радостного ухания следом тянется еще пара. Луна странного красноватого цвета через полчаса начинает показывать нам свой зад, оказывается, что небо усеяно звездами, чего ранее в походе из-за этого фонаря не наблюдалось, причем звезды еще и достаточно интенсивно падают! Повспоминав известные метеорные потоки, принимаюсь за ненаучные методы - загадывание желаний.

7.00. Не, не, только не это? 10.00 Все-таки подъем. Дальше время чудесным образом растворяется в пространстве - так вокруг красиво, что каждое действие превращается в созерцание Адым-Чокракской долины. С утра Мангуп окружен облаками. Облака подступают со всех окрестных долин и кажется, что он вот-вот оторвется и полетит, а из многочисленных пещер и развалин выйдут его древние хозяева? Люблю я все-таки японские мультики. :)

Еще ночью оказалось, что мы стали почти над потайным входом на Мангуп? или по крайней мере над выходом. Созерцая белеющие под Луной камни, еле успеваем отскочить, когда мимо проносится мужчина на не очень твердых ногах. То есть не то чтобы ноги у него были мягкими, но трава, по всей видимости, хорошая. Делает он это (спуск с плато), вероятно, регулярно, так как колебания его тела очень хорошо совпадают со всеми неровностями и камнями тропы. Утром поразились тому, как местные священники быстро ухают вниз возле креста из белого камня на краю плато, недалеко от нашей стоянки. Оказывается, у них там мужской монастырь, а от креста сверху идет веревочная лестница стремноватого вида, по которой они спускают не только себя, но и строительные материалы для церкви, бывшей пещерной. Ее вы легко найдете по расположенному неподалеку туалету.

Конечно, не все обитатели небесного острова придерживаются таких высоких идеалов. Мы с содроганием наблюдали картину швыряния бутылок в пропасть некими людьми, явно знакомыми с религией вуду. Пропасть - читай тропинка под скалой, по которой мы должны были спускаться. К счастью, ко времени нашего по ней спуска бутылки уже закончились. Обитают на плато и хиппи, бродящие почему-то стаями. При виде их грустных глаз, стареньких там-тамов и опустившихся ножей, когда они признали в нас некурящих, мое сердце совсем расстаяло, и я решила, что неплохо было бы отдать им лишний пакет чая. Дальнейшее изучение фауны Мангупа обогатилось общением с кошкой, наконец-то съевшей неучтенную колбасу (тот самый последний кусочек, который интеллигенты и сытые люди не решаются доесть), собаками, следующими за ней (колбасы им уже не хватило) и воронами, наблюдающими за всеми перемещениями с безопасного поднебесья. Когда их широкие круги начали сужаться над моей головой, почему-то подумалось, что вот уже и солнце садится, а мы все еще здесь? И я стала еще активнее ждать давно ушедших на экскурсию участников.

А вот солнце садилось, и мы как пионеры - девочки отдельно, мальчики с разговорами о войнушках отдельно, хорошо что не впереди - спускаемся со священной горы. Спуск для нашего отряда - процесс обычно долгий и мучительный. Внешне это не сильно заметно, поскольку скорость вполне похожа на таковую у отряда здорового (побыстрей бы это закончилось), стонов тоже обычно не слышно, оттенок загорелых лиц не похож на землистый. А все почему - потому что мы применяем универсальный транквилизатор от больных коленок - обсуждение стратегии и тактики всех военных действий в истории. Помните Первую пуническую войну? Как это нет! А вот мы ее теперь знаем досконально. Когда нас с Анютой спросили, а какую тему МЫ хотели бы обсудить, мы слегка пошевелили извилинами и упомянули что-то такое о подводной лодке, на что мальчишки благодарно отреагировали часовой лекцией и радостно потянулись за следующей темой. Вот тут-то мы и спросили их о предпочтениях в косметике!

Приятно вести такой занятой отряд, который и по сторонам особо не смотрит, вверх так вверх - главное чтобы он случайно не повернул за проходящим мимо бараном. Не то чтобы я не поддерживала авторитет барана, но тропы-то разные бывают! Позже, в Челтер-Мармара, мы убедились в этом, когда гнались за, простите, козлами. А те как побегут по низенькой тропе в каменной стенке! Наверное, их предки долбили такие тропы в то время, когда наши благоустраивали пещеры. В результате эволюции они в пещерах не живут, а мы их тропками бегать не умеем. Но это отдельная история.

Когда долго подступавшие сумерки начали наступать нам на пятки, оказалось, что я завидный руководитель. В том смысле, что мой отряд наконец-то позавидовал вышеупомянутому стаду, ведомому руководителем более мудрым? Тропа закончилась у скальных выступов после получасового подъема на Шулдан. Попытки оголить склон от опавших листьев и вычленить продолжение тропы успеха не принесли, потому мы бодро поломились по лесистому склону. И когда крик ?подожди-и-и? в моих ушах окончательно затих, сумерки обрушились откуда-то сверху, а я рухнула в маленький каменный дворик некоего монаха Тихона, бывшего участника группы ?Алиса?.

Увидев с какими смешанными чувствами мы с Сашей рассматриваем просыхающее белье, Тихон вежливо попросил нас не останавливаться возле его скита, благо захваченные РПЦ (Русской православной церковью) пещеры тянутся дальше на запад на месте древнего монастыря Шулдан. Пробегая далее уже по тропе, мы действительно различили окошки с рамами в скалах. На следующий день мы вернемся посмотреть на Шулдан ?в свете? и узнаем много нового о современных пещерных жителях; о другом монахе Тихоне, внешне похожем на Христа, 8 лет странствовавшем по миру; о пещерных варениках; об указе КабМина 2000-го года, возвращающем церкви земли, принадлежавшие ей (Шулдан был действующем монастырем в 8-м веке, видимо, РПЦ тогда уже существовала); о том, как траспортировать стройматериалы в условиях бездорожья. Не узнаю я только одного - того пещерного монастыря Шулдан с полуразваленными нефами и колоннами, с арками окон, открывающими лесистые дали, с обрывавшейся в пропасть лестницей и знаком ?памятник архитектуры, охраняется государством?. Не узнаю, потому что этого монастыря теперь нет, есть жилище современных людей с забетонированными и обложенными кирпичом залами, с приукрашенной церковью, при входе в которую женщинам полагается надевать капюшон футболки?

Но это будет завтра, а сейчас мы бежим по тропинке, освещая фонариком встречные камешки, сучки и пещерных змей (не знаю как еще обобщенно назвать то, что шарахается с тропинки и потом долго шелестит в кустах). Анюта иногда пытается петь песенку, периодически вставляя в нее оригинальные слова (по мере попадания ногой мимо камушков). И только когда оголодавший завхоз начинает фразу ?если мы в течение пяти минут не выйдем из леса, я лучше раздам арахис?, молчаливый руководитель наконец-то выскакивает на перевал, который человеку, не отягощенному знанием карты, кажется просто полем, освещенным Луной. Мы спускаемся от щупалец Луны в Пятую балку и укрываемся туманом настолько хорошо, что мобилки перестают ловиться, и нашим глазам предстает грустная Анюта, размахивающая обеими руками с двумя мобилками в тщетной надежде. Горлум бы позавидовал нашему укрытию - впервые за время похода мы не видим довольное круглое лицо Луны.

Какие-то нечистые силы действительно заставляли нас весь вечер хохотать у костра, так что завхоз к концу вечера начал обижаться, что гвоздем программы стал не его великолепный суп (борщ или . .. в общем, жидкое блюдо), которого мы со слезами в голосе ждали весь поход. Пообзывавшись вдоволь обидными прозвищами, как того требовали правила игры, заваливаемся спать с предчувствием завтрашнего моря.

2. Первые шаги.

Спокойно едем в электричке на Севастополь. Светит солнышко. Тут гораздо теплее, чем в Киеве. И вот мы уже в футболках, а симферопольцы конечно так и остаются в зимних пальто. Вспоминаю суровых мужиков-спасателей, в куртках пережидающих крымскую весну в симферопольской КСС на прошлогодние майские праздники. Они еще интересовались, почему это мы к ним пришли в футболках, наверное спасти хотели?

Так вот, мы спокойно едем в электричке, пытаясь открыть на цифровом фотоаппарате секретное расписание станций. А как еще можно назвать расписание, которое нигде не вывешено, а дают его только сфотографировать и только девочкам с наивными голубыми глазами (ну ладно, или накачанным мальчикам высокого роста)? А открыв, пытаемся привязать его к карте, на которой даже не все платформы обозначены. Пообщавшись с контролерами, узнаю, что ехать нам аж одну остановку, и одновременно слышу ?Станция Чистенькая, выход налево?. Налево мы может ходить и любим, но не с такой же скоростью! Нюта, оказавшаяся в этот момент в одной штанине и с разобранным рюкзаком, досрочно закончила туристский стриптиз и вместе со всеми вывалилась из вагона.

Начало похода не очень обнадеживающее - траверсируем поля с высотными домами Симферополя на северном горизонте, в то время как самолетик расчерчивает небо над нами фигурами высшего пилотажа. Нюта, насмотревшись на мертвые петли, на первом же привале не может выйти из позы Козерога (или какого-то другого знака Зодиака), т. е. наклонившись становится рюкзаком на голову - позиция, из которой турист без посторонней помощи выйти не может.

Доходим до балки, начинающейся от источника, и впервые встречаемся со сказками осени. Повсюду дивные растения пушистики - белые метелки среди зеленых или бордовых листьев. Выходим к верховьям балки в сторону Таш-Джоргана в поисках ?одиноких груш?, указанных в книжке как ориентиры. Груши не найдены, но заблудиться в поисках высшей точки сложно. Ориентиром служит и машина лесника, мчащаяся за нами - видно, в какую сторону убегать.

Лесник виновато объясняет, что его послали спускать вниз ВСЕ группы, независимо от наличия маршрутной книжки, а триангулятор, который мы ищем, уже давно разобрали на металлолом. Кратко обсуждаю с лесником некомпетентность руководителя ай-петринской группы, замерзшей на прошлой неделе. Не очень наивные (для этой цели) голубые глаза, косящиеся на спальники и палатки в рюкзаках как на главные аргументы против незамерзания в Крыму осенью; а также неосторожные слова самого лесника о том, что до ближайшего села в любую сторону идти меньше часа, убеждают его же не заметить нашу группу. После отъезда лесника вспоминаю слова друга, вернувшегося на днях из недельного похода по Крыму, что ни одного лесника мы там не встретим. Наверное, нам просто везет, в чем я потом еще ни раз убежусь.

Три раза плюем через плечо и отсчитываем 100 шагов на юг от холмика, бывшего триангулятора, чтобы выйти по тропке под скалами к небольшой красивой пещере - широкой книзу и с круглой маленькой дырой в потолке. Ищем ее полчаса в губчатых скалах и разноцветных бурьянах, не найдя, решаем идти дальше. Позже, глядя на эти скалы с противоположного мыса, я ее тоже не заметила. Вот она, первая загадка на нашем пути, к которой стоит вернуться в следующий раз.

Начав путь по соседнему плато на юг, проходим вдоль поля и углубляемся в разноцветные леса, такие живописные с Таш-Джоргана. Лесная дорога, по которой мы бредем, проходит через насыпь с крестом, похожую на могилу. Мотивы предвыборной борьбы навевают сравнение с могилой ?зеленого?, загородившего дорогу машинам олигархов, отдыхавших в заповедных местах. Бежим дальше.

Красно-желто-зеленые холмы с белыми скальными выходами, Партизанское водохранилище на горизонте, почти закат. В очередной раз выходим к обрыву в поисках ?трех сосен?, от которых начинается спуск к пещере. Пещера носит нестрашное название Змеиная. Легенд о ее возникновении я не знаю, видимо в скале когда-то застряла змея длиной эдак метров 320. А теперь на ее месте пещера, вход в которую нужно искать под 40-метровыми скалами. В путеводителе написано, что находится он в узкой расселине, по которой нужно лезть вверх пару десятков метров, а до расселины спуститься по тропе, начинающейся от трех старых сосен.

Так вот про три сосны, заблудиться в них конечно смешно, но для этого их сначала найти надо. Забегая вперед, скажу, что до конца повествования мы их все-таки неожиданно найдем. Поскольку тропа разными тыковыми методами не находилась, я наконец-то решила задуматься, вспомнила важное для любого инструктора понятие ?логика тропы? и конечно вычислила спуск, начинающийся на небольшой белой осыпи чуть не доходя до оконечности Скифского мыса. Набитая тропа между камушками выводит к расселине, и далее внутрь, в длинную извилистую пещеру, самую большую на Внутренней гряде.

Плавно перетекаем из зала в зал вслед за извивами гипсовой пещеры. Говорят, был раньше вход сверху, с плато, да завалился, и пользуются им теперь только летучие мыши. А вообще же пещера трехэтажная, самый длинный ход проходит по среднему этажу. За стометровую экскурсию мы увидели только одно ответвление, колодец вниз возле входа, закрытый палкой. Так что те, у кого нет проблем с ориентированием в двухмерном пространстве, здесь их тоже не найдут. По поводу сложности: любая среднестатистическая змея с легкостью преодолеет пещерные повороты и не испугается связки летучих мышей под потолком. Сырости не ощущается, соответственно кристаллов или других специфических образований тоже нет, кое-где на потолке видны следы свечи. Поддерживает ли пещера круглый год особую температуру судить сложно, в конце октября мы отличий от наружной температуры не почувствовали. Возможно, в конце пути и скрывалось некое сокровище или еще одна связка мышей, но проверять это мы не стали, поскольку снаружи тоже начинало темнеть, а по плану до ночевки был еще наш сегодняшний дневной переход.

Уже в сумерках найдя свои рюкзаки в кустах живыми и невредимыми, мы заняли самое красивое кострище на носу Скифского мыса и начали наматывать круги с поисках дров. Сумерки с каждой минутой не становились светлее, а колючие ветки, единственное сухое топливо здесь, сами прыгали в руки колючками вперед, реагируя на рассеянный свет фонариков. В результате Сашу с пилкой занесло на самый верх сухой сосны, отчего нам с Саньком снизу осталось только удивляться разным картинам неизвестных художников на фоне неба вроде ?подпил сука, на котором сидишь? и пр. , ну и конечно вовремя уворачиваться.

Случайно завалявшиеся 7 литров воды определили наше меню на две последующих еды. А роковой вопрос инструктора: ?Санек, сыр будешь??, ответное "да" и поспешный отход Санька в кусты - любимый анекдот отряда и любимую же фразу на весь поход - ?пойти за сыром?.

Спор инструктора и завхоза на очередную бутылку пива, что до понедельника еда из поезда будет/не будет съедена, был в самом разгаре, как раз обсуждалось, можно ли считать легитимными случайную банку тушенки и шальную палку колбасы, когда на арене появилось Сало. Ручная карманная банка Шурика. Когда к нему присоединился еще и лук, ничто не смогло сдержать радость сильной половины от расширения рациона. Проще говоря, вот и поужинали.

Почти полная Луна освещала вдохновленные лица спорящих на сложные философские темы вроде ?влияние числа 13 на наши даты рождения?. И только инструктора, родившегося под оппозиционным числом 14, Луна не освещала, потому что думал он о том, как бы завтра разогнаться и перепрыгнуть Партизанское водохранилище, а заодно и все другие водохранилища вплоть до моря, пролетев пещерный город Баклу еще до рассвета. Разные мысли посещали инструктора, меланхолично глядевшего на три сосны, растущие из одного корня, пока наконец он не стал биться головой о сосны и кричать ?Вот они, вот они, вот они!!!? и прочие цензурные слова. И только когда искусственный массаж или что там еще полагается сделать отряду в таком случае, принес свои плоды, мир узнал, что это действительно были ?3 сосны, очень хороший ориентир?.

В пещерах под мысом бродили тени скифов, Натика с Саньком ходили у них по головам, с удовольствием ощущая голыми ступнями мокрость травы, ожидая заморозки и ностальгируя по прошлогоднему декабрьскому купанию. Затем все разбрелись по палаткам-читальням изучать смс-ки от дружественного отряда во главе с Игреком, у которого в очередной раз мерзнет бутылка с водой на Бабугане, не находится разрушенное укрепление Кермен и не ловится кокос. Надо сказать, что 2-ка у Игрека получилась весьма оригинальная: с переменным числом участников, двойными и тройными порциями еды и тяжелыми физическими нагрузками (в народе называющимися загоном и убийством мирных участников). Причем когда закончились походные дни и почти все участники (не убились, а просто уехали домой), количество еды стало только расти, переходя непосредственно в килограммы живого веса отдыхающего у моря отряда (см. фотосессию Игрека ?до? и ?после?).

До утра заморозки так и не наступили, видно не зря мы везли с собой теплую погоду в Крым на всю неделю отпуска, а потом гнали ее обратно в замерзший Киев. Зарядка выражалась в нажимании на кнопочку фотоаппаратов, запечатлевающих профиль Чердака Крыма, из-за которого восходит Солнце. Роман-Кош тоже был где-то там, и мы его даже видели. Растворив порошки под названием ?картошка? и ?гречка?, сделали вид, что позавтракали, посушились и пошли дальше. А дальше только шортов некоторым и недоставало, а другим хватало. Причудливо выветренные белые скалы со дна бывшего моря, теплый прозрачный воздух, солнце, просвечивающее красно-желто-зеленые и все прочие листья, тропинка над обрывом, с которой все это видно - создавали впечатление какой-то маскарадной весны. Мы уже забыли, что бывает такое солнце, хотя ученые и говорят, что оно всего лишь февральской высоты над горизонтом.

Разомлев под солнцем и уже даже не соревнуясь по скорости с ящерицами, мы разносторонне отфотографировали себя на Носу на фоне места ночевки. Нос - это такая скала причудливой формы, с которой видно не только Скифский мыс, но и почти Баклу, а вода водохранилища оттуда становится совсем синей, и мне почему-то напоминает Синевирское озеро.

Бакла, недостижимый пещерный город, маячила впереди, будь у нас крылья, можно было бы обедать уже там, или, чтобы сэкономить время, перехватить на лету какую-нибудь мошку и без обеда и осмотра пещерного города бежать дальше на остановку автобуса в соседнем селе. Пришлось искать не очень отвесный спуск с нашего плато и подъем на скалы массива Баклы. Не очень отвесные спуски не показывались, сколько мы не свешивались на пару десятков метров вниз головой и не заглядывали под все камни, тропа вниз все не появлялась.

К тому времени руководитель уже начал догадываться, что с коленками отряда что-то не так. Периодически то у одного, то у другого вылетала нога, и приходилось возвращаться, чтобы ее подобрать. Поэтому когда руководитель собрал в кулак всю свою волю и знание арифметики, пересчитал целые коленки (благо, его знаний хватило чтобы досчитать до шести), помножил на? не, не помножил, а посчитал время, оставшееся до и после обеда, вычел темное время, прибавил светлое? В общем, что-то он такое посчитал, и мы решили не ходить в Баклу ради светлой цели - успешности всего мероприятия, хождения по графику и прочих непонятных вещей.

Поэтому и только поэтому, а не от специфической любви к транспорту, имеющему вместо ног колеса, мы оказались на остановке автобуса и даже в него сели. Автобус приехал в Бахчисарай, а мы - в Ханский дворец. Там сдали в гарем всех, кого можно было, потом вспомнили, что это были руководители, вернулись, забрали и пошли дальше.

Возле привычного места фотографирования - таблички у Успенского монастыря с надписью ?фото-, видео- съемка запрещена? - на этот раз фотографироваться не хотелось. С прошлого года здесь явно возросло влияние той же РПЦ, прилегающие земли и здания суд передал Успенскому монастырю, но чувства некой демократичности, необычности и святости места, к которому мог приобщиться каждый вело- и просто прохожий, и даже не причисленный к лику туристов люд, немного поубавилось. Развитие монастыря перешло из фазы радости и преклонения к стадии организационной, которая может туриста и на место поставить, причем на место от источника весьма удаленное. Что впрочем характерно для большинства современных пещерных жителей Крыма, получивших наконец-то желанную обитель и изгнавших из нее всех веселых бродячих духов, которые ее периодически и населяли во время своих категорийных набегов.

Посему послушав перебранки возле источника и преломив свой скромный кусок сыра? а потом искромсав его ножом и густо намазав кетчупом? в общем, мы тронулись дальше, так и не дождавшись желания сфотографировать.

3. Купание грязного коня.

Мы хотели на море. Почему-то все крымские туристы стремятся к морю в конце похода. По крайней мере, я еще не встречала желающих пляжиться весь отпуск, которые бы потом, собранные и решительные, с тяжелым рюкзаком за плечами пошли пешком через горы на вокзал дабы поставить точку в последний день отпуска, в смысле разумеется исключительно переносном.

Так вот, в предпоследний день мы не стали исключением, уже привыкнув к вездесущим смс-кам и редким звонкам дружественной группы Игреков, из которых явствовало, что нам уже давно пора быть там, потому что они там уже давно есть. Иначе они за 3 дня у моря не только съедят свою 10-дневную порцию, но и выведут ее неестественным путем, как они это уже сделали, ожидая нас возле Сюйреньской крепости несколько дней назад. Тогда они остались мужским коллективом наедине ?с небольшими запасами легкого спиртного?, которое и привело к столь плачевным последствиям. И, дабы этого не произошло в дальнейшем, нам было поручено принести им новые запасы, а также осветить своим присутствием добрый национальный праздник Хэллоуин, отмечаемый в палатках в двух часах хода от Балаклавы.

Но во второй половине этого триумфального дня с ожидаемым выходом к морю перед нами встало препятствие в виде пещерного города с забытым названием, сохранившимся до нашего времени как ?Эски-Кермен?. Необходимо было сделать выбор - банальное море на закате или пещерный город и море в потемках. И вот, поблуждав по заросшими паутиной пещерами Челтера, мы решили не обделять вниманием и соседний Эски.

По пещерному городу мы передвигались очень быстро, при этом не нарушая правил движения, например, когда можно было обогнать группу местных скаутов, не бренча карабинами пролетев мимо них до низа 40-метрового осадного колодца. И обратно мы бежали довольно быстро, преодолев устланную листьями Пятую балку вдоль стелющегося на уровне глаз сероватого ручья, так не похожего на прозрачный весенний, пробивающий путь в цветах. Бежали мимо озера, выныривая из которого утром, тихонько фыркал Саша, а на его тихое цензурное фырканье сбегался с окрестных гор весь отряд. Остальные потом тоже не смогли оставить без внимания маленькое озерцо, напоминающее одновременно текилу и салун - своей суповой зеленью, ледяной водой и криками взбесившихся по осени лягушек.

Остановить нас смогла только машина лесника (сразу и уже не в первый раз, вспомнились напутствия друзей, что ?в такое время хоть лесников нет?). Застал он нас не врасплох - мы ровно минуту как закончили обед все тем же скромным сыром, как раз спаковались и бодро шли ?мимо балки? (цитата из моих бесед с лесником, как раз между рассказом о том, что дальше туристов нет, и упоминанием о нашем горячем желании заплатить по 5 грн с носа, ?если б мы стояли на этой стоянке?). Свежесть костра он не проверял, да и вообще ехал мимо за целебной водой источника, заодно указав нам короткую дорогу на Терновку. Живописная короткая дорога, прочерченная белой осыпью по красно-зеленому лесу, оказалась для нас длинноватой, коленки не желали признавать крутой склон.

По дороге мы привычно поспорили сами с собой, что ровно на минуту опоздаем на автобус. Все оказались правы, поскольку шестым чувством слуха мы даже услышали его гул, местные уверяли, что мы еще успеем, тем не менее, на призыв ?Саша, брось рюкзак, догони автобус?, ни один Саша не откликнулся. Вероятно, она несколько отличалась от фразы ?Саша, иди завтракать?. А пока мы с Анютой уточняли, кто ж имелся ввиду, невидимый автобус окончательно скрылся из глаз, предоставив наш вечер новым приключениям, а нас с Анютой - возможностям познакомиться со всеми владельцами легковушек, прогуливаясь возле кафе ?Пьющие в Терновке? - произведения пера неизвестного собрата Колин МакКалоу.

Все маршрутки в тот вечер решили ехать в противоположную сторону, а наша ожидалась не раньше часа после наступления темноты. Смеркалось, Игрек волновался, волны зря тратили свои силы, разбивая берега, невиданные нами. Отчаявшаяся Нюта заговорила с водителем людовоза - квадратного внедорожника, предназначенного для развоза рабочего люда по труднодоступной для не-туристов местности. Он с радостью взял нас без лишних глупых вопросов вроде ?а сколько заплатите?? или ?а куда вам надо??. В него мы и сели со взаимной радостью, пристроившись возле парочки людей вполне рабочей внешности.

Лишь через некоторое время, когда мой шок от того, что мы едем в противоположную сторону, а никто этого не замечает, прошел; когда я вспомнила, что в сущности во время похода одна я имела счастье понимать, что заблудилась, остальные часто не придавали значения, где мы находимся или куда идем; в общем, когда я обрела способность говорить и спросила у попутчиков, едем ли мы в Балаклаву, мне был дан резонный ответ, что едем мы в противоположную сторону, в село Родное, хорошо знакомое любителям посещения заповедной территории Чернореченского каньона, но с Балаклавой никак не связанного. Стучать ногами по кабине водителей или плясать мамбу было одинаково глупо, поэтому мы спокойно подождали приезда в село, поворота на 180 градусов, затем проезда через некое село Терновка и все такого же медленного чередования за окошком темных холмов и светящихся поселков. Периодически пытаясь поймать соту и отправить Игреку послание, я наблюдала как палочки сети на мобилке мигают от 0 до 5, напоминая дискотеку, а игра ?отправь сообщение? становится интереснее ?тетриса?. Луна уже выходила на ночную работу, по очереди показывая нам восток во всех четырех окнах экипажа.

Немало обрадованные точностью попадания в нужную нам местность и символичность оплаты, мы вылезли в балаклавскую ночь и горячо поблагодарили водителя. Затем возродили в Игреке надежду на пиво, закупили такие необходимые в походе вещи как жвачка для заклеивания дырок в зубах; печенье в хлипком кулечке, крошки которого я выметала из рюкзака еще пару месяцев; и вино, которого уже не очень и хотелось по сравнению с желанием поспать, но полагалось купить. На всякий случай уверившись в том, что ни один плавучий контрабандист не согласится ночью отвезти нас на Золотой пляж, мы начали радоваться неминуемой возможности топать 3 часа под Луной и бодро вышли по направлению к Чембало.

Пыл наш несколько охладил дым и крики ?Внимание, мотор?, после чего полагалось замолкнуть и затаить дыхание. Происходило это все на единственной, по нашему мнению, улице, ведущей к заветному пляжу. И конечно когда дым в очередной раз выдохся и мы радостно проскочили мимо съемочной группы, оказалось, что улица была не нашей. Возвращаться же и войти в историю кино тенями, крадущимися с заплечными мешками на заднем плане, хотелось, но не очень.

Владелец гаража вышел как раз в тот момент, когда Саша уже перелезал двухметровую стену. Я как идущая последней и поневоле самая дипломатичная, объяснила ему причину столь характерного для нас ночного поведения. Однако тут на арену вступила политика. Мне удалось растянуть свой туманный ответ, за кого же я проголосую и как мы успеем до послезавтрашнего дня оказаться в Киеве и проголосовать, до того момента, когда я почти вылезла на злополучную стену. Я долго спрашивала за кого же гражданин собирается голосовать и почему, и магическое слово ?Ющенко? было произнесено мной уже почти с перекинутой через стену ногой. Поэтому крик ?и не думайте возвращаться этой дорогой? до нас уже не донесся. (На самом деле ситуация была не столь драматична, но сложившимися мнениями мы с оппонентом обменяться успели).

?В какой-то момент я поняла, что знаю, где находится продолжение дороги, которую искала, но понятия не имею, где же теперь отряд. Закрывшая Луну дымка быстро расползалась по окружающим море горам, постепенно превращаясь в туман и отнимая остатки видимости. За пару метров еще можно было различить неясные стены дотов, пятиметровые провалы окопов и ежистые очертания колючей проволоки, дальше все терялось в темноте. Карту-километровку я не взяла с собой по причине ее ненужности на таком пятачке, компас при постоянном петлянии между окопами особой пользы не приносил, надежда была только на удачу и точность игрековских описаний по мобилке. Я была здесь всего раз в светлое время суток в своем первом походе в Крыму, идя в хвосте группы в противоположную сторону. Поэтому опираться приходилось скорее на мое представление об этом холме, изрытым прошлым военных лет, да еще на подсказки Игрека, которые скорее сбивали меня, поскольку совершенно с ним не вязались.

От Луны осталось мутное пятно, но фонарик я до сих пор не включала, привыкнув в темноте. Потеря ориентации произошла постепенно, я еще помнила весь путь, которым сюда прибежала, но был он настолько запутанным и длинным, что повторять его было откровенно лень, особенно теперь, когда я нашла дорогу. Горестные размышления, заставшие меня в одиночестве врасплох, на какой-то момент выключили из реальности и дали волю чутью, выводящему на правильный путь, усыпив мысли о необходимости последующего возвращения. Выбежав к залитому мутным пятном, единственным источником света, краю пропасти над морем, я с удивлением обнаружила, что не узнаю этой ржавой сторожевой башни, висящей неподалеку, и поняла, что вероятно прав был все-таки Игрек, а я здесь никогда не была.

Сразу стало веселее, появилась гордость за найденную несмотря ни на что дорогу и задорное желание посоревноваться с тем, что захочет заморозить меня ночью, как ту группу на Ай-Петри, трое из которой погибло неделю назад. Ведь выбежала я в футболке, но холодно или страшно не было, легкий ветерок и чуть больше десяти градусов. Я справлюсь, им нужно только поставить палатки и никуда не уходить, в этом я была солидарна с Игреком, да и мобильное время подходило к концу. Отряд начал беспокоиться и звонить, на что я отвечала, что все в порядке, дорогу нашла, но при такой видимости идти дальше не стоит, нужно ставить палатки, а их я за ночь найду, все равно сидеть на месте у меня не получится.

Появилось ощущение, что вот наконец-то я одна, наедине с собой посреди этого нереального пейзажа, расплавленного светом умирающей Луны. Найтись мне не очень-то и хотелось, скорее - раствориться, стать частью окопа, колючей проволокой или бесцветно-темным цветком. Включить фонарик, чтобы меня заметили или кричать в голову даже не пришло, да и зачем теперь, когда я уже нашла себя здесь. И как странно слышать голос в мобилке и знать, что это только иллюзия, такая же, как показания компаса - еще один ненужный прибор.

Но ветер приносит голос издалека, и я изменяю направление бега, пытаясь вписать его в линии окопов и блиндажей. Второй раз крик раздается с другой стороны, но уже совсем близко, и я выскакиваю прямо на сашин фонарик и кружусь в его руках. Слишком быстро все закончилось, а я еще столь многого не поняла, и куртки мне не нужно, ведь и не холодно совсем?

Найдя ровную площадку среди елочек высотой по пояс, размещаемся в палатке-столовой на ужин. С водой проблем нет - потяжелевшие после магазина рюкзаки напоминают о литрах жидкости, разбавленной пивом и вином, завхоз добавляет к ней сыр и печенье. Хором свернувшись в маленькой палатке и слабеющими руками поддерживая спички в глазах, пытаемся проснуться с помощью вина на дне бока. . кружки, я неосторожно доливаю туда же каплю пива. Результат сказывается еще быстрее ожидаемого, дальнейшее покрыто мраком.

Утро приносит удивление - мы оказались на холме над облаками, ровными колоннами движущимися с моря. Вдали в дымке - панорама всех пройденных нами пещерных городов, рядом - крыша дота, на которой можно просушить вывернутые палатки. Солнышко, кефир, голубые цветы с голубыми же бабочками на них, прочие красоты.

Как всегда быстро собравшись, в обеденное время оказываемся на берегу долгожданного моря. К этому времени туман вперемешку с тучами сужает видимость до пары метров, за импровизированными перилами из пустых бутылок на спуске почти не видна пропасть, чтобы рассмотреть девушек с рюкзаками и в купальниках приходится подходить вплотную. Пока девушки четверть часа с удовольствием плавают в теплой воде десятиградусной температуры (в Днепре, кажется, холоднее), мальчишки пробуют воду на зуб, моют чашки, ноги и доходят даже до окунания. Их душераздирающие вопли наконец-то вытряхивают из воды девушек и проплывающих мимо дельфинов.

Затем приходит время поиска подводных лодок - со стен Генуэзской крепости, берегов балаклавской и севастопольской бухт. Незаметно подходит поезд, прерывая это увлекательное занятие, и вот мы уже мчимся впереди Игрека целых пол суток - наконец-то наша мечта догнать и перегнать его отряд осуществляется, и он едет на 13 вагонов позади нас. О дальнейшем написано во всех газетах: ?Долгожданная встреча двух отрядов состоялась на киевском перроне в присутствии друзей и других неофициальных лиц?.

4. Мечта цветовода

Нюта как всегда просыпается оттого, что с палатки снимают тент, но сегодня в лагере странно тихо. Слышно только шуршание падающих листьев, далекие стоны деревьев и шорох соседней палатки, всю ночь доказывавшей законы физики, сползая именно вниз и соответственно изменяя форму, за что и была прозвана ?улиткой на склоне?. Да, и еще взволнованный голос Санька, создающего из себя спас. отряд и оставляющий Нюту за старшую в лагере. Оказывается, все ушли за водой больше часа назад к роднику около Челтер-Кобы.

Тем временем случайно замеченная за родником тропинка возродила в водоносах исследовательский дух, дремавший со времен окончания института. За следующим мысом оказался еще один источник и еще одна стоянка диких пещерных людей с кострищем, а тропинка все никак не заканчивалась. Тут водоносы пришли в себя и поспешили обратно под непрекращающийся лай животного, улавливающего малейшее сотрясение скал соседнего мыса под их кованными кроссовками. Решили познакомиться с обитателями Челтер-Кобы, накануне принятыми нами за какую-то разновидность лесников.

Такие ассоциации возникли после увиденного внизу, в саду перед подъемом на мысы с романтичными названиями Гроб, Череп и Подводная лодка. Увидено было: туалет, кострище, шлагбаум и прочие блага цивилизации, а также надписи, запрещающие стоянку и разжигание костров на этой и любой другой территории, до которой доберутся руки местных лесников, и разрешающие оплату при входе на содержание туалетов и пр. (см. выше). Нам как технической интеллигенции стала немного непонятна логика установки кострища, которым нельзя пользоваться, но в конце октября спросить это было не у кого, чему мы немало обрадовались.

Поэтому вчера мы и не стали подходить к пещерному жилищу, обнесенному деревянными перилами, за которыми виднелся еще недостроенный зимний домик в скалах. И, как оказалось, зря. Бдительная собака Булька - родственница бульдожки, фото которой красуется в домах всяк. проходящего через эту обитель, даже нидерландские граждане бережно его хранят - и веселый монах с просветленным лицом встретили нас радушно.

Святость этого утра пронизывала белые пещеры с видом на расписные скалы Бельбекской долины, почти ощутимо пропитанные историей. А монах тем временем вел неспешную экскурсию, показывая место размещения древнего иконостаса, углубление для костей умершего священника и другие пещерные реликвии. И пока мы с Булькой говорили о своем, о женском, мальчишки научились отличать кости святого от не очень святого в разных обрядах и прониклись историей о костях монаха с Афона, ненавидевшего настоятеля, которого перехоронили несколько раз, а они все были черными, вот и пришлось выкинуть в море.

Оказывается, еще интересовало мальчишек, как же нужно одеваться и вести себя, если хочешь попасть на Афон. А я и не знала, надо бы улучшить меню? Рекомендации чем-то напомнили мне туристские советы по проходу Мармаросских Альп - что нужно говорить лесникам и пограничникам, какая снаряга нужна, где получать разрешение. Не чужды современные монахи дел мирских, иначе не получается? Только здесь тишина да святость, и то в разгар туристского сезона в неделю несколько групп бывает, со всеми беседует, экскурсии проводит. Зимой холоднее будет, а пока сюда даже заморозки не достают, внизу же, в долине, уже бывали - особое это место, правда Булька?

Решительный Санек, отойдя на пару шагов от лагеря, с облегчением встречает отряд водоносов, все разговоры которых теперь только об Афоне, ну ничего, и такие сойдут. Поев кашу с изюмом и финиками, открыв с подачи Шурика качание на деревьях, полазив по Сюйреньской крепости, выступаем дальше по понравившейся нам тропинке в ущелье Хор-Хор, где действительно находим упомянутые во многих книжках ?напротив Челтер-Кобы? виноградодавильни.

Светового времени остается часа три, бежать нам до древней столицы княжества Феодоро - Мангупа - можно в среднем темпе, по карте все очень просто. И главное, есть такая удобная дорога, срезающая поле и часть леса как раз в нужном направлении! А вот и она - начинается с того же места, что и на карте, и идет под тем же углом - побежали. Постепенно дорога начинает сворачивать в леса, уходящие вверх, на Чардаклы-Баир, уходя все дальше от нарисованного на карте. Я обижаюсь за картографов, и оставив вечно сонный отряд похрапеть, бегаю в оба конца дороги.

Обратно пойдешь - фиолетовый цветочек найдешь; пробегала мимо него 4 раза и была рада, когда папарацци догадались уделить ему внимание. Вперед пойдешь - дорога превратится в лесовозную, заваленную ветками, а потом исчезнет совсем. Или выведет к краю Чардаклы-Баира - лесистого склона, длинным полумесяцем обрывающегося к Мангупу. Дальше - только прыжок с парашютом. Не достигнув прыгучего места, поворачиваем назад и длинным путем выходим к магазинам села Залесного, где конечно опаздываем на автобус на 1 минуту и покупаем знаменитую сосиску, съеденную еще в первой главе.

Послесловие

Перечитав название заметок, вспомнила, что почти ничего не сказано о караимских кладбищах. А они действительно окружали нас, присутствовали в наших мыслях и разговорах, вдохновили, и не только на час еврейских анекдотов, но и на нечто высокое, пришедшее из глубины веков. Караимы, народ рассеяный по сегодняшнему миру, две тысячи людей, собирающихся раз в год на развалинах своего самого современного города, покинутого в 19 веке - Чуфут-Кале. Собираются они, чтобы копать один из осадных колодцев, найденных недавно. Иудеи, но не евреи, особенный народ, такие они, мечтающие окончить свою жизнь в священной для своих предков Иософатовой доли

Автор: Натика Кудлай