На исходе дня

На исходе дня, с терпким вкусом неизвестности, холодное небо топило в облаках горячее осеннее солнце. Терпеливая птица-ночь, ожидала на горизонте его заката, чтобы распустить над землей черные крылья. Именно в такое время, Дорога запутанным клубком побежала вперед, плутая на поворотах, цепляясь за колючие кустарники, растекаясь по широким полям, забираясь на высокие горы.

Еще не скрылся с глаз клубочек, а за ним уже пустилась погоня. Поэтому он бросился наутек, так быстро, что больше его никто не видел. Осталась только Дорога, да ниточка на ней, по которой стоит пройти до конца и найти клубочек, который прячется в последнем мгновении соревнования.

Старт. Самое главное в нем то, что он бывает только один раз, и второго такого уже не будет. Те, кто забывает, что живет только настоящим, кто с волнением ждет момент старта, получают избавление - стартовый сигнал. Волнующий момент остался позади, и игра началась.

Если бы люди всегда так двигались к своей мечте. Не утомленные жизнью, опьяненные азартом, полные энергии экстремалы, брали одно КП за другим. Когда только начало темнеть мы еще брали КП первого этапа. Не хотелось мириться с наступающей темнотой, и это здорово подстегивало, не давая останавливаться, а наоборот заставляло быстрее двигаться вперед.

Боже, как же хотелось бежать!

Как же хотелось двигаться быстрее, хотелось лететь. А все оказалось так приземлено. КП оказались обычными трапециями с компостерами. Но что мы ожидали увидеть вместо них? Будто КП могут быть чем-то большим, чем просто контрольными пунктами. Взятые одна за другой трапеции развеивали, появившееся на старте сказочное чувство.

Сказка понемногу становилась былью. Мы опускались с небес на землю.

Под звуки невидимых сверчков перечерчиваем карту второго этапа. Дальше дорога вела из лагеря. И надо же было, выбравшись на дорогу, сначала пойти в совершенно другую сторону! Присутствие вокруг чужих команд сбивало. Все с выключенными фонарями, старались не ?светить? себя на маршруте, при этом сопели друг другу в затылок. Эстафетная палочка лидера переходила от команды к команде, столько раз, сколько было поворотов на дороге. Поэтому, чтобы получить возможность ошибаться самим, надо было оторваться от остальных следопытов. В осуществлении таких планов ничто так не помогает как поиск КП в непосредственной близости от его предполагаемого местонахождения. Многие рыскали по кустам в поисках камня с заветной трапецией, а те, кто нашел трапецию, втихую смывались с места событий.

Быстренько смывшись, мы побежали по дорожке к селу, через которое тропинка вела к нашей следующей точке - ?Храму Христа Спасителя?. На околице, перед селом нам встретилось небольшое озерцо с прохладной и, наверное, грязной водой, просто так пройти, которое не хватило никакой силы воли.

Ночь была влажной и теплой.

Дорога к храму, была, будто дорога к самому Богу - шла все вверх, вверх и вверх. Что тогда нас тянуло вперед, если мозги отказывались работать? Сейчас лучше об этом не думать. Пока снова не испытаешь - не догадаешься. Однако команда бежала вперед так, будто ее ничего не вдохновляло кроме скорости. А я шел потому, что знал - гора имеет свой предел, и рано или поздно мы его достигнем.

Ночь чернилами плеснула в глаза. Вверху крутилось бескрайнее небо, мы сидели на верхушке горы и смотрели на спящий Крым. Ночь была теплой. После подъема на вершину, ночь даже казалась не по-осеннему жаркой - сидеть так можно было бы до самого рассвета, если бы не проскользнувшая над нами тень, и не вопрос ее хозяина, нашли ли мы КП. Мы не нашли. Пока.

А чтобы не думать своей головой, а поразмыслить чужой, мы пустились за ускользнувшей в кустарнике тенью. Тут сразу и Крест оказался, и трапеция возле него. Только не заметил хозяин Тени, ни креста, ни трапеции. Дальше, куда то по тропинке побежал. Пусть, его дело.

Тихо ночью в Крыму. Только дыхание тяжелое в ушах хрипит. Свое да товарищей, что рядом с горки бегут, только успевай за деревья хвататься, чтобы вниз кубарем не покатиться. Часу не прошло - пропали деревья. Одни камни вокруг валунами валяются. Никак пересохшее русло речки обозначают. А если на карту глянуть, то это каменный источник самого большого каньона. Глянули - не поленились, и вниз по руслу побежали, к КП заветному. Только не долго бежать вышло - ровно до обрыва. А пока мы друг на друга, да по сторонам смотрели, подоспели наши московские коллеги, с непонятным названием... лучше просто ?СDL?. Люди дела оказались. Сразу веревки вниз посбрасывали и один за другим прыгать начали. Мы за ними, их азартом подогретые.

Только как прыгать собрались, из темноты приблуда какой-то с фонариком объявился. За ним второй. Говорят у третьего с ногой худо, он где-то наверху сидит, а они вдвоем по камням, да по скалам КП ищут. Только без веревки вниз прыгать у всех с ногами плохо будет, да не только с ногами. Они это понимают. Угрюмые, уходят к третьему за снарягой.

Луна щедро поливает серебром скалы. Такое не каждую ночь увидишь, а только в полнолуние. Совпадение что так марафон в эту ночь вышел?

Впереди что-то ухнуло, закряхтело и как будто в воду плюхнулось. Подумалось, неужто осторожные москвичи, в рукопашную полезть решили? А то оказался свой, украинский. Репка! В порожке речном по колено в воде стоит, головой трясет, вроде как пыль стряхивает, левый бок разодран, но он пока этого не понимает. Решил по скалам резвой косулей проскакать, а вышло медведем неуклюжим подряпаться. Камень хоть думать и не умеет, а сразу отличил одного от другого, да и вниз медведя - там его место.

Москвичи уже где-то сзади осторожничают, а перед нами чудо чудесное открылось - ванны молодости. В самую середину ночи, когда темнота все вокруг своим покрывалом кутает, когда воздух затихает, чтобы дух перевести, когда всего мгновение кажется, что дня вообще не бывает, а солнце только во сне видится, тогда мы в ванны, как в омут и прыгнули - и сразу все вспомнили.

Ледяная вода быстро до ума доводит.

Пания. Нехорошо, ай не хорошо поступили господа Судьи с теми, кто отродясь в Большом Каньоне не бывал. Ни с нами нехорошо поступили, ни с москвичами, ни с другими кто вверх полез, как на карте указано - у начала источника трапецию выискивать.

Не было там трапеции, потому как там ее никто и не ставил. Зато без гостинцев мы тоже не ушли - ноги разбитые унесли, все овраги утоптавшие, по всем руслам вверх-вниз исходившие, знакомство с другими несведущими командами с собой взяли, пару часов тревожного сна захватили да свежесть крымского утра за пазуху.

С рассветом мы вниз спустились, когда у самой дорожки на трапецию и наткнулись. А с ней и на тетрадь с картами - чью-то потерю, так мы ее с собой взяли. По дорожке побежали вдоль бурной речки Аузун-Узень.

Ядовитые мысли, о потерянном в каньоне времени, змеями заползали в голову. Ни одну команду нельзя победить, пока она сама себя не уничтожит изнутри. Мы сами губили себя, поверив, что уже незачем идти дальше, что приключения больше нет, что наша воля к победе осталась там, на крутых оврагах над родником Пании. Мы смаковали этот горький яд сомнения, и уничтожали себя.

Если бы заметить это тогда! Но кто бы подсказал?

Господин Судья прятал смеющиеся глаза за окулярами очков. Пещера Желтая, зияющая тонкой расщелиной недалеко от водопада Серебряного, обещала быть интересной. В экстремальном смысле этого слова. Полазили мы с Репкой в пещере, а точнее сказать поплавали, закомпостировали все, что нам причиталось, и обратно на землю греться вылезли. Хотя какое там греться - утром осенью в Крыму, когда за деревьями и неба не видно. Но после пещерной воды оно все казалось, тепло было.

Под пещерой, у дороги развалились участники, отходят после этого этапа, к следующему готовятся. Заглянешь в глаза - все мутные, как болото, а присмотришься, так по болоту огоньки-искорки скачут задорные. Мысли - каждый о своем. Вспоминают да выдумывают, зачем дальше идти надо, каждый себе повод покрепче выбирает.

Да ну, подумается такое! Кто же знает, о чем люди думают?

О своем. Рассветает.

До следующего КП не близко добираться оказалось. Карты в руках повертели, немного. Заложили за пазуху - не пасьянс раскладывать. И так в дорогу пустились, что будто и не было никаких поисков ночью над Панией, будто финиш за поворотом дожидается. За каждым. А их на дороге видимо-невидимо, да все вверх один за другим выстроились. Дорога к чайному домику ведет. Чувствую, напьемся мы там чаю. С лимоном и сахаром по вкусу.

И шли бы так, пока не дойдем, так мысли-змеи начали в голове клубки вязать, чуть только дорога за чайными домиками теряться начала. Тут хоть по карте гадай, хоть с компасом колдуй, вокруг лес да камни и больше ничего. И разговоры за плечами то про дорогу, то про ночные поиски, то про сахар с чаем, который в домиках так и не выпили. Бредем вперед, через камни перелазим, овраг за оврагом преодолеваем. Дорога ой как не скоро снова появляться начала.

День хоть и длинный оказался, а его только и хватило, что от Желтой пещеры через перевал Бечку протянуться, через Ак-Яр перевалиться и на водохранилище в Новоульяновке закончиться. Правда, на другом берегу. И на том спасибо!

Все что на той дороге было там и осталось: и серпантины наперерез, и озеро с глиняным берегом и холодной водной, и людей приветливых в разные стороны пальцами указывающих, и солнце, как то, что во сне было - явилось наяву ненадолго и обратно в тучи спряталось. Ничего с собой не взяли.

Надо будет, все найдем.

Пеленой в глазах поплыли сумерки. Черная птица-ночь уже взмахнула своими крыльями над Куйбышевым, и все ниже и ниже опускалась, вырастая на небе в размерах.

От края до края.

Спешим, идем по дорожке, будто гонит кто. А ведь гонят! Когда мы через водохранилище переплывали, позади на берегу, две команды оставили. Теперь они нам в затылок и дышат. Ведь чувствуем, что дышат. Оборачиваемся - никого. Может и правда никого? Ночь густая, друг друга еле видим. Мысли разлетаются свободными птицами, кто куда лететь думает, одно хорошо что ноги вперед несут. А змеи, что от Пании достались, клубком, скрутились и себя за хвост острыми зубами схватили. Теми зубами, что с ядом. Замкнулся круг. Давно это было уже над Панией.

Так до моста добрели в Баштановке, то ли малой, то ли большой, местные даже не подскажут. Начали древнюю Сюрейскую крепость штурмовать. До нас ее сколько лет штурмовали, и после нас еще сколько будут. С верху сыпались искорки фонариков, спускающихся на дюльфере участников. Тут и мы по обходной тропинке до самой крепости докарабкались, и в очередь подоспели.

Господа Судьи суетятся - эко нас к ночи столько привалило. Мы тоже щеки для важности надуваем, веревки вяжем, железом звеним. Снова азарт а глазах заиграл. Веревки в низ скинули. Понеслись!

Смотали быстренько снаряжение под уступом, и дальше помчались, к Змеиной балке пока адреналин весь не выгорел, да сон глаза рукой закрывать не начал.

Змеиная балка, на то она и змеиная, что змейкой узкой между скал заструилось. И не наверх поползла, как мы вначале побежали, и за собой велосипедистов потянули, а прямехонько по самому дну пустилась.

Чужие мысли эхом от скал отражаются, беглые огоньки фонариков по сторонам шарят, а дорожка вперед убегает. Только догонять успевай. Вынырнули на той стороне, отстрелялись на КП, в прямом смысле - пневматикой по банкам. Тут наш запал и закончился. Ночь впереди еще длиннее прошлого дня была, надолго бы хватило. А мы всю ее в заказнике, между Змеиной и Алимовой балками уложили. Не так хотели, но как уж смогли, так и сделали.

Бродили мы по степи, под крыльями птицы-ночи. Под тяжелыми тенями окрестных гор, что темнее неба были, в колючих зарослях себе тропинки выискивали, а сколько дорог перебрали - не перечесть. Когда вынырнули из леса, как из морской пучины - даже дышать легче стало. Стоим мы над огромным обрывом, прямо над нашей балкой, напротив такое же плато высится. Не попали мы с первого раза в балку. А ну ее! Красота вокруг - дух захватывает. Сели над обрывом, словно три горгульи на готическом храме, тишину слушаем. Все молчит, и все по-разному: горы тяжело вздыхают массой своею, речка внизу лунным светом неслышимо играет-переливается, деревья застыли, сны видят, будто они мачты кораблей по океанам плавают, птица-ночь перышки свои не чистит, ветер не поднимает. Спит земля.

И нас следом накрыло. У Ромки в глазах тишь да гладь - уже спит давно. Ноги сами по себе ступают, руки ветки отгораживают, а глаза совсем не то видят, что вокруг твориться. Репка и вовсе с закрытыми глазами шагает, а рядом трамваи носятся, фарами мигают, неужели не видит? Собьют же!

Только и успели, что костерок развести, и кружком вокруг него улечься.

Спит земля.

Небо еще не родило солнце, а мы уже продирались сквозь кусты по откосу, оставив позади ночные грезы. Лезли вниз через бурелом как лешие. Не успокоились, пока к самому ручью, который на дне тек, не спустились. И бегом, вперед, нагонять то, что до нас другие нагнали: Алимову балку вдоль прошли, забор на выходе обыскали, через трапецию на краю забора вдоль речки понеслись, прямехонько к господам Судьям в руки попали. А вон и клубочек свои нитки размотал, да на тот берег перекинул. Не иначе как по ним идти придется.

Повисаем на веревке - эх как она натянулась! Затягиваются, затягиваются узелки на клубочке. По всему видно к концу подходим - веревка как нерв, как струна натянута. Быстро к эпилогу подходим, аж кровь снова бурлить стала. Часы в минуты превращаются, минуты в секунды, секунды на каждый удар сердца приходятся.

Пейзажи перед глазами, попеременно карта перед глазами меняет, и одна отчаянная мысль, невольной птицей в клетке бьется - только бы не потеряться. Не потерялись. Команду на дороге перегнали, у них хромой один был, и у нас пятки уже землю не чувствовали. Мы будто преодолев безумие, тянущееся изнутри сознания, продолжали двигаться дальше. Вот уже и пещерный Чуфут показался, вот и Успенский монастырь мимо проплывает, вот и скалы свой массой над Бахчисараем нависли. И господин Судья в бороду усмехается. Шутить изволите, господин судья, или мы так, молча на скалу полезем?

Господин судья изволит.

Затягивается узелок. Чем туже, тем развязка интереснее будет.

Выбрались наверх, даже веревки не сматывали, в руках немного пронесли. И вот он - клубочек то. Весь в пыли в грязи, лежит по ту сторону оврага, лежит нас дожидается. Через пропасть свои веревки перекинул, чтобы мы по ним к нему добирались, а сам видать, стороной обошел. Хитрый клубочек. Хитрая развязка получается.

Господин Судья контрольного этапа провел ладонью по гладко выбритой щеке, и прищурил левый глаз, будто в прицел смотрел. В правом глазу сиднем сидела скука. Потом только она сменилась, удивлением, когда под его руководством страховка вниз полетела. Когда Репка посредине троллея за веревку руками вцепился, потому как, подумал, лопнула она где-то, и сейчас на скалы понесет. Потом удивление смешалось с суетливостью, когда судья на той стороне побежал страховку натягивать. Потом... кто его знает, что потом в глазах у господина Судьи плескалось, потому, как он ушел. Только после окончания этапа, в глазах одна решительность была - все на себя взял. И страховку упавшую, и наш штраф за этап тоже.

Господин судья изволит.

Развязка
Спутнице

Почему ты молчишь, глядя сквозь меня на горизонт? Почему ты не плачешь, не проливаешь свои слезы, не пытаешься ничего вернуть? Странно, я помню их голоса, доносящиеся из-за границы реальности, звонкие, смеющиеся, ясные голоса. Я помню их привычки, манеру ходить, одеваться, помню силу их рукопожатий, помню все запахи. Ты говоришь, что так и должно быть, что есть только сейчас, а иногда завтра. Но почему тогда ты прячешь свои глаза? Почему смеешься так неискренне, звонким голосом, всем своим телом, но не глазами? Я помню, где мы все впервые увиделись, помню пиль на дороге, пение ветра, застывшие на ладони капли дождя. Но я не помню их лиц. Все что я знаю, это то, что они все были похожи на тебя.

А ты будешь жить настоящим, а иногда будущим. Будущим, которое для тебя всегда будет слишком плохим. Когда нибудь клубочек снова выпадет из твоих рук, и тогда, надеюсь, мы снова встретимся.

12.01.2007