16 августа. Къ счастью, сегодня Исламу стало полегче, и мы могли въ обычное время выступить. Одна изъ лошадей околѣла; это была первая наша потеря, за которой, къ сожалѣнію, послѣдовали и другія.
Небо было покрыто легкими облаками, которыя задѣвали за относительно невысокіе гребни горъ и какъ-то давили всю окрестность, словно низкій потолокъ комнату. Казалось даже, что на востокѣ нельзя будетъ пройти подъ этими облаками.
Мы продолжали путь къ востоку, слѣдуя по широкой и правильной продольной долинѣ, вдоль сѣверной подошвы Арка-тага. Ложе долины было почти ровное, съ самымъ незначительнымъ уклономъ, а въ глубинѣ ея безсмѣнно сіялъ, подобно маяку, бѣлый раздвоенный пикъ. Направо главный гребень Арка-тага скрывался за однимъ изъ собственныхъ отроговъ хребта. Налѣво отъ насъ тянулась незначительной высоты, свободная отъ снѣга, горная цѣпь.
Въ продольную долину впадала рѣзко очерченная поперечная; по ней, по глубоко врѣзавшемуся въ конгломераты руслу, протекалъ небольшой ручей. Ландшафтъ имѣлъ красноватый оттѣнокъ отъ кирпично-красной сланцеватой горной породы, но русло было покрыто мелкимъ плотно спрессованнымъ щебнемъ зеленаго кристаллическаго сланца, гранита и порфира, которые, вѣроятно находились in situ въ высшихъ поясахъ Арка-тага.
Эта большая поперечная долина, пересѣкавшая продольную, по которой мы до сихъ поръ слѣдовали, прорѣзывала, суживаясь въ настоящее ущелье, горную цѣпь, находившуюся къ сѣверу отъ насъ и загораживавшую отъ насъ Токкузъ-даванъ, а до ту сторону горъ заворачивала, вѣроятно, къ сѣверо-востоку.
Продольная долина стала уже. Мы подвигались по лѣвой береговой террассѣ, и намъ приходилось пересѣкать множество "чаповъ". По самой большой изъ этихъ балокъ, имѣвшей почти отвѣсные, высотою до 1.0 м., бока, протекала рѣчка, вблизи которой скудно росла трава. Погода, какъ нельзя болѣ кстати, заставила насъ остановитъся какъ разъ на этомъ мѣстѣ, хотя мы и прошли въ этотъ день всего 16 килом.
(Съ рисунка автора)
Около полудня на западѣ собрались тяжелыя облака, быстро понесшіяся къ востоку, хотя около земной поверхности дулъ NO вѣтеръ. Облака быстро стягивались кольцомъ вокругъ насъ. Только на самомъ востокѣ виднѣлся еще быстро таявшій клочекъ лазури, a то вездѣ, куда ни погляди, стояли темныя свинцовыя зловѣщія тучи. Скоро позади насъ по слышался слабый вой. Онъ все приближался и усиливался. Поднялся сильный вѣтеръ съ запада, и разразился ужаснѣйшій градъ, хлеща землю и бока горъ.
Мигомъ насталъ полумракъ, загремѣлъ громъ, раздававшійся какъ будто прямо у насъ надъ ухомъ, но молній не было видно. Окрестность совершенно потонула во мглѣ. Градины были не больше маисовыхъ зеренъ, но, подхваченныя вѣтромъ, били съ такой силой, что удары ихъ ощущались даже сквозь шубы и мѣховыя шапки.
На лошадей это незаслуженное бичеванье наводило страхъ, и мы принуждены были съ четверть часа не трогаться съ мѣста, не зная даже, куда ѣхать. Вотъ мы и сидѣли на лошадяхъ, повернувъ вѣтру спины и поднявъ воротники до ушей. Въ какія нибудь нѣсколько минутъ веселая, смѣющаяся, залитая солнцемъ мѣстность превратилась въ полярную область; грунтъ весь побѣлѣлъ и подмерзъ.
Нѣсколько времени ничего нельзя было предпринять, но, когда самая грозная туча пронеслась, мы слѣзли съ коней и поспѣшно принялись за разбивку палатокъ. Градъ продолжался еще съ часъ, покрывъ землю толстымъ, бѣлымъ ковромъ въ вершокъ толщиною. До вечера онъ, однако, успѣлъ растаять, такъ какъ за градомъ, по обыкновенію, слѣдовалъ ливень. Мы успѣли поэтому основательно промокнуть прежде, чѣмъ попали подъ крышу. Бѣдныя животныя осталисъ на дождѣ и холодѣ. Только верблюдамъ все было ни по чемъ, и они сразу принялись щипать траву.
16 августа мы рано выступили въ путь. Погода была вѣтряная и холодная, небо покрыто облаками. Около семи часовъ утра они было разсѣялись, но скоро снова сгустились. Не легко было рѣшить, откуда они брались. Покажется небольшое облачко и начнетъ расти, расти и, наконецъ, покроетъ все небо.
Наканунѣ вечеромъ мы посылали развѣдчиковъ вверхъ по узкой балкѣ, на краю которой мы разбили лагерь. Вернувшись, люди сообщили, что въ верхней части балка очень крута, узка и камениста, мы и предпочли продолжать путь къ востоку по продольной долинѣ. Не безъ труда перешли мы глубокую балку и направились дальше по холмистой поверхности и мимо небольшого озера, 250 м. въ діаметрѣ, съ прозрачной прѣсной водой; дюжина гусей отдыхала тутъ на пути въ Индію.
Подъемъ сталъ теперь замѣтнымъ, пастбища еще попадались, но все рѣже. Долина была по прежнему заключена между двумя довольно значительными цѣпями горъ; вода, стекавшая по ихъ склонамъ и поперечнымъ долинамъ, собиралась въ горную рѣчку, которая дальше сливалась съ рѣчкой, на берегу которой былъ разбитъ нашъ лагерь - VI.
Наконецъ, мы достигли начала продольной долины и вершины подъема. Здѣсь мы нашли небольшую сухую впадину, по ту сторону которой вода текла къ сѣверо-востоку. Но мы свернули къ OSO по боковой долинѣ, заключенной между мощными горными отрогами и также прорѣзанной ручьемъ, который жался къ высокимъ береговымъ скаламъ и обнажалъ зеленый сланецъ.
Большею частью мы подвигались почти наугадъ, не зная, окажется-ли возможнымъ продолжать путь по долинамъ, въ которыя мы вступали. Постепенно мы заворачивали къ юго-востоку, и направо отъ насъ оказалась мощная горная вершина. Около ея подошвы насъ снова захватилъ сильный градъ, сопровождавшійся дождемъ и снѣгомъ, но все эго не помѣшало намъ продолжать путь. Мы начинали уже привыкать, что такая непріятная погода наставала около 1 часу дня, хотя-бы утро и было совершенно ясное.
Окруженные туманомъ, мы достигли довольно плоскаго водораздѣла, такъ же, какъ и первый, разграничивавшаго воды, текущія къ востоку и текущія къ западу. Становилось все яснѣе, что Арка-тагъ въ этой области представляетъ цѣлую систему параллелъныхъ хребтовъ, крайне бѣдныхъ удобными для деревала поперечными долинами. По продольнымъ долинамъ мы подвигались безъ малѣйшаго затрудненія. Напротивъ, по поперечнымъ долинамъ мы могли проходить къ югу развѣ лишь небольшіе концы.
Слѣдуя нѣсколько времени къ востоку, мы затѣмъ свернули направо по одной изъ подобныхъ поперечныхъ долинъ, которая скоро стала очень крутою. Въ устьѣ ея можно было наблюдать въ высшей степени оригинальныя образованія. Она была покрыта слоемъ тонкихъ продуктовъ вывѣтриванья, въ которомъ терялись мелкіе ручейки; въ общемъ грунгъ былъ такъ мягокъ и рыхлъ, что копыта животныхъ тонули въ немъ, и это очень утомляло животныхъ.
Понемногу мы всетаки пробирались вверхъ по все суживавшейся долинѣ и затѣмъ по крутымъ склонамъ до перевала - какъ мы надѣялись, черезъ главный гребень Арка-тага. Съ большими усиліями лошади взобрались на вершину. Но тутъ насъ опять окутало непроницаемымъ туманомъ, пошелъ градъ, и поднялась мятель.
Такъ какъ дороги не было видно, и кромѣ того намъ не хотѣлось упустить случая оріентироваться въ этой горной области, для чего этотъ возвышенный пунктъ представлялъ такія благопріятныя условія, то мы, посовѣтовавшись, рѣшили разбить лагерь на самомъ перевалѣ, абсолютная высота котораго доходила до 5,253 метровъ. За день мы сдѣлали 26,8 килом.
Быстро разбили палатки. Погода была ненастная, холодная и непріятная; малѣйшее усиліе причиняло сердцебіеніе и одышку. Вѣтеръ пронизывалъ насквозь, градъ такъ и хлесталъ. Подножнаго корму не было никакого, ни единаго кустика для топлива, и за водой людямъ пришлось спуститься глубоко въ расщелину.
Около 5 часовъ дня прояснилось настолько, что на югѣ и юго-западѣ можно было различйть рѣзкій, освѣщенный краснымъ свѣтомъ и одѣтый снѣгомъ гребень, черезъ который, повидимому, не вело ни одного доступнаго перевала. Къ югу отъ нашего перевала, который велъ лишь черезъ отрогъ Арка-тагъ и для достиженія котораго мы напрасно употребили столько усилій, виднѣлось глубокое ущелье, въ которое стекали воды съ цѣлаго лабиринта скалъ и цѣпей.
На востокѣ намъ мерещились слабыя очертанія Арка-тага, и въ этомъ направлоніи тянулась извилистая продольная долина. Вокругъ насъ въ хаотическомъ безпорядкѣ высились вершины и кряжи, нѣкоторые чернаго цвѣта, другіе кирпично-краснаго или зеленаго, и самые высокіе совершенно бѣлаго отъ снѣга. Относительная высота ихъ была въ болъшинствѣ случаевъ не велика, и намъ казалось, что мы находимся на одномъ уровнѣ со многими изъ нихъ.
Скоро, однако, вся панорама заволоклась густыми облаками и снѣжной вьюгой. Плотныя, тяжелыя массы облаковъ быстро неслись надъ гребнями, волочась бахромой своихъ краевъ по неровной ихъ поверхности и, словно кистью, нанося на нее бѣлыя полоски снѣга. Громъ гремѣлъ такъ, что мы почти оглохли, молніи то и дѣло прорѣзали облака. Почва дрожала отъ сильнѣйшихъ раскатовъ, и было какъ-то жутко стоять на самомъ перевалѣ. Я велѣлъ поэтому отодвинуть палатку такъ, чтобы линія гребня пришлась 10-ю метрами выше.
Въ этотъ вечеръ намъ пришлось долго ждать нашихъ верблюдовъ и ословъ. Мы послали двухъ людей отыскивать ихъ. Въ сумерки животныя, наконецъ, показались, и люди съ трудомъ втащили ихъ на перевалъ. Ужинъ мой былъ на этотъ разъ скуднѣе обыкновеннаго. Чтобы вскипятить чаю, пожертвовали ящикомъ, безъ котораго можно было обойтись. Посовѣтовавшись съ таглыками, мы рѣшились продолжать путь къ востоку по крутому восточному ущелью перевала, такъ какъ на югѣ не представлялось никакого прохода.
Мѣсяцъ сіялъ ослѣпительнымъ блескомъ, окруженный замѣчательно красивымъ ореоломъ ярко желтаго цвѣта съ фіолетовой оторочкой.
Но скоро ночное свѣтило исчезло за облаками, и по пустыннбму перевалу принялся во всѣ стороны гулять вѣтеръ. Ночь была тихая, но холодная (минимумъ - 5. 4°) и, только заползши въ свое логовище изъ шубъ и войлоковъ, я могъ согрѣться.
Утромъ топлива не оказалось, и мнѣ пришлось довольствоваться заморожеянымъ какао; питье это было бы очень кстати въ знойной песчаной пустынф, но тутъ оказывалось черезчуръ прохладнымъ. Оказалось еще, что верблюды и ослы рано утромъ ушли назадъ по той-же дорогѣ, по которой мы пришли.
Я всетаки пустился въ путь въ сопровожденіи Эмина-Мирзы по направленію, выбранному еще съ вечера, предоставивъ Исламъ-баю въ качествѣ караванъ-баши заботиться о томъ, чтобы и остальные не сбились съ пути.
Проѣхавъ съ часъ, мы отыскали таки слѣды ословъ и овецъ. Они только задали крюку, обогнувъ горный хребетъ, на перевалѣ котораго мы ночевали. Но проводники верблюдовъ направились не по надлежащему пути; мы, впрочемъ, надѣялись, что они скоро замѣтятъ свою ошибку и постараются отыскать насъ.
Поэтому мы продолжали путь къ востоку по продольной долинѣ. Насколько мы могли заключить, законы образованія сѣверныхъ продольныхъ долинъ Арка-тага слѣдующіе. Онѣ принимаютъ большинство наиболѣе значительныхъ и обильныхъ водою рѣчныхъ долинъ съ юга; съ сѣвера-же мало или почти никакихъ. Рѣчки, протекающія по продольнымъ долинамъ, жмутся ближе къ низкой сѣверной горной цѣпи, склоны которой всегда круче, нежели склоны южной. Послѣдняя за то богаче рыхлымъ матеріаломъ, образовавшимся изъ продуктовъ вывѣтриванья, тогда какъ склоны сѣверной цѣпи вслѣдствіе подмыва рѣкою, часто обнаруживаютъ выступы горныхъ породъ in situ.
(Съ рисунка автора)
Сдѣлавъ около 14 килом., мы увидали въ нѣкоторомъ разстояніи нашихъ ословъ, пасущихся на высокой террассѣ, на лѣвомъ берегу хрустально-прозрачнаго потока, по руслукотораго мы слѣдовали. Палатки были разбиты въ удивительноживописной мѣстности. Пришлось взяться за дѣло всѣмъ, такъ какъ дулъ сильный сѣверо-западный вѣтеръ. "~"
Сносный подножный кормъ и голодовка наканунѣ побуждали насъ къ однодневному отдыху. Когда, наконецъ, сюда прибылъ съ верблюдами Гамданъ-бай, онъ узналъ мѣстность и въ какихъ нибудь 10 минутахъ ходьбы къ сѣверу нашелъ то мѣсто, гдѣ останавливался на привалъ Литледэль годъ тому назадъ. Литледэль пришелъ сюда съ сѣвера и провелъ здѣсь нѣсколько дней, чтобы высмотрѣть перевалъ черезъ Арка-тагъ.
Но такъ какъ ему въ этомъ отношеніи посчастливилось не больше нашего, то онъ направился по долинѣ, открывавшейся на востокъ, гдѣ и нашелъ удобный перевалъ, который велъ къ небольшому озеру, къ югу отъ Арка-тага. Мы рѣшили воспользоваться этимъ открытіемъ, и Гамданъ-бай взялся вести насъ къ перевалу Литледэля.
18 августа посвятили отдыху. Я только посѣтилъ мѣсто стоянки Литледэля; между закоптѣвшими камнями еще замѣтно было мѣсто, гдѣ былъ разведенъ костеръ. Кругомъ въ изобиліи валялся пометъ караванныхъ животныхъ, и мы такимъ образомъ обрѣли хорошій запасъ топлива. Кое-гдѣ можно было даже различить тропинку, протоптанную животными, a на берегу рѣчки валялась брошенная негодная рубашка.
(Съ рисунка автора)
Рѣчки, текущія по продольнымъ долинамъ съ запада и востока, сливались здѣсь въ одну и прорывали сѣверную горную цѣпь, образовывая живописное ущелье. Всюду по сосѣдству виднѣлся черный сланецъ, переслаивающійся съ твердымъ кристаллическимъсланцемъ; поверхностные слои чернаго сланца вслѣдствіе вывѣтриванья распадались на тонкіе листики. Упомянутая рѣчка несла около полудня 6 куб. м. прозрачной воды, которая журчала и пѣнялась между круглыми окатанными камнями. Нашъ лагерь былъ расположенъ какъ бы на полуостровкѣ, образованномъ крутымъ изгибомъ западной рѣчки. Притокъ воды былъ меньше всего угромъ, но затѣмъ все возрасталъ въ теченіе дня. Вечеромъ рѣчка становилась довольно значительной, но за ночь вода спадала и окаймлялась тонкимъ ледкомъ.
Непосредственно послѣ заката холодъ сталъ ощутительнымъ; температура пала на нѣсколько градусовъ ниже нуля. Главнымъ-же образомъ выстуживалъ палатку непрерывный вѣтеръ, улегшійся только къ ночи. Ночи вообще стояли тихія, ясныя, и, вслѣдствіе усиленнаго лучеиспусканія, поверхность почвы подмерзала, но вновь быстро оттаивала съ первыми-же лучами солнца (минимальная температура ?11°; абсолютная высота 6,083 м.).
Вечеромъ распорядился съ таглыками такимъ образомъ. Троимъ было выдано жалованье за все время ихъ службы и дано позволеніе вернуться обратно по той-же дорогѣ. Изъ прочихъ же двое должны были сопровождать меня черезъ Арка-тагъ и затѣмъ уже вернуться домой, а остальнымъ троимъ таглыкамъ вмѣстѣ съ моими постоянными слугами изъ Западнаго и Восточнаго Туркестана предстояло слѣдовать съ караваномъ до тѣхъ поръ, пока мы не доберемся до заселенныхъ трактовъ, когда-бы это ни случилось.
Таглыки, которые должны были сопровождать меня дальше, попросили у меня впередъ половину жалованья, на что я немедленно согласился. Нѣкоторые-же изъ восточно-туркестанцевъ, оставившіе семьи въ Керіи и Хотанѣ, рѣшили воспользоваться случаемъ и послать значительную часть полученнаго ими жалованья съ тремя возвращавшимися домой таглы ками, которые завтра утромъ должны были выдать росписки въ полученіи денегъ и обязательства доставить ихъ по адресу.
Когда съ разсчетами было покончено, мы улеглись на покой. Таглыки, какъ всегда, спали подъ открытымъ небомъ, въ защитѣ бруствера изъ мѣшковъ съ маисомъ и прочихъ пожитковъ.
Проснувшись утромъ 19 августа около 5 часовъ, слуги мои, къ удивленію своему, не нашли въ лагерѣ таглыковъ. Всѣ они, за исключеніемъ моего секретаря Эмина-Мирзы бѣжали. Исламъ немедленно разбудилъ меня и доложилъ о случившемся. Мы собрали военный совѣтъ.
Люди мои спали всю ночь, какъ убитые, и не слышали никакого подозрительнаго шума. Они полагали, что таглыки бѣжали еще около полуночи, чтобы выиграть время и такимъ образомъ обезпечить себя отъ погони. Они хорошо знали, что для насъ въ этихъ скудныхъ подножнымъ кормомъ областяхъ каждый день былъ дорогъ.
Когда-же мы обревизовали караванъ и наши пожитки, оказалось, что исчезли еще 10 ословъ, пара лошадей и добрый запасъ хлѣба, муки и маиса. Но хуже всего было то, что таглыки получили впередъ жалованье и забрали еще деньги другихъ людей безъ всякихъ росписокъ.
Планъ бѣгства, безъ сомнѣнія, былъ обдуманъ заранѣе, и они хитро выманили у меня впередъ жалованье. Особенно удивляло насъ то, что они могли выбраться изъ лагеря такъ безшумно. Нѣкоторые изъ моихъ людей, правда, слышали около полуночи лай собакъ, но полагали, что собаки лаютъ на верблюдовъ, которые обыкновенно удалялись по ночамъ отъ лагеря, бродя въ темнотѣ, словно призраки.
Но насъ не такъ-то легко было провести. Мы обыскали ближайшія окрестности лагеря, чтобы по слѣдамъ опредѣлить, въ какую сторону направились бѣглецы. Оказалось, что они ушли по разнымъ направленіямъ, разбившись на кучки; сборнымъ-же пунктомъ явилась подошва сѣвернаго хребта; они, видимо, хотѣли съ самаго-же начала сбить насъ съ толку. Двое воровъ шли пѣшкомъ, двое ѣхали на лошадяхъ, остальные на ослахъ.
Такъ какъ ослы наши были сильно изнурены, то импровизированный караванъ не могъ подвигаться особенно быстро. Поэтому я распорядился немедленно пуститься за нимъ въ погоню и, во что-бы то ни стало, вернуть бѣглецовъ со всѣмъдо-бромъ назадъ, въ лагерь - VIII. За такой гнусный обманъ слѣдовало наказать ихъ. Парпи-баю, дѣльному малому, было поручено руководить погонею, а въ подмогу ему были даны Гамданъ-бай и Исламъ изъ Керіи. Вооружась ружьями и револьверами и сѣвъ на лучшихъ нашихъ верховыхъ лошадей, они пустились во всю прыть по слѣдамъ бѣглецовъ черезъ перевалъ и скоро скрылись изъ вида. Въ случаѣ отказа бѣглецовъ вернуться, преслѣдователи могли дать нѣсколько выстрѣловъ для острастки, но имъ строго было запрещено ранить кого-нибудь.
Намъ, остальеымъ, пока оставалось только терпѣливо ждать. День и ночь прошли, не принеся ничего новаго. Я началъ уже опасаться, что преслѣдователи заблудились; эта бѣда была-бы горше первой.
Въ шесть часовъ вечера на слѣдующій день Парпи-бай и Гамданъ-бай верыулись на въ конецъ измученныхъ лошадяхъ и сообщили слѣдующее.
Они ѣхали по слѣдамъ безостановочно весь день и вечеръ. Лошади, не обремененныя поклажей и успѣвшія уже отдохнуть наканунѣ, шли отлично. Миновавъ мѣста нашихъ лагерей - VII и - VI, преслѣдователи около полуночи замѣтили вдали огонь и направились къ нему.
Достигнувъ мѣста, они увидали около костра нѣсколькихъ людей; это, разумѣется, были наши бѣглецы. Двѣ лошади и ослы паслись неподалеку. Пятеро изъ людей расположились около костра, остальные уже легли спать. Всѣ и люди н животныя были, видимо, истомлены въ конецъ долгимъ переходомъ. Несмотря на преимущества, которыя давало имъ то обстоятельство, что они передъ выступленіемъ отдохнули день, и то, что дорога вела теперь подъ ropy, a не въ гору, они были настигнуты погоней, такъ какъ большинство изъ нихъ шло пѣшкомъ.
Когда Парпи-бай съ двумя спутниками подъѣхалъ къ костру, бѣглецы повскакали и кинулисъ въ разныя стороны, Но Парпи-бай выстрѣлилъ на воздухъ и крикнулъ, что, если они тотчасъ-же не вернутся на мѣсто, то всѣ будутъ перестрѣляны. Тогда они повалились на землю, прося пощады. Бѣглецовъ всѣхъ перевязали, и Парпи отобралъ отъ нихъ всѣ забранныя ими у меня деньги.
Послѣ двухчасоваго сна, рано утромъ караванъ двинулся обратно. Только трое таглыковъ, получившихъ отъ меня окончательный разсчетъ, были отпущены на всѣ четыре стороны, Предводитель бѣглецовъ, сорокалѣтній таглыкъ, организаторъ всего дѣла, былъ принужденъ, какъ воръ, идти всю дорогу пѣшкомъ со связанными руками.
Только въ 10 ч. вечера добрались связанные бѣглецы подъ надзоромъ Ислама изъ Керіи до нашего лагеря. Мнѣ были возвращены всѣ отобранныя у нихъ деньги. Но, кромѣ того, они отняли у насъ два дорогихъ дня, и этой потери ничѣмъ было не возмѣстить. Предводителя подвели ко мнѣ, а остальные расположились полукругомъ.
(Съ рисунка Адлеркрейца)
Я заявилъ ему, что онъ воръ, и что, если-бы онъ попался при такихъ обстоятельствахъ въ руки китайскаго амбаня, ему пришлось-бы плохо. Теперь-же онъ, дабы внушить ему и его товарищамъ, что нельзя безнаказанно такъ обходитьсясъ европейцемъ, присуждался лишь къ двѣнадцати ударамъ розгами.
Въ этомъ я разошелся съ моими вѣрными слугами, которые находили, что ему слѣдовало задать основательную порку.
Кромѣ того я заявилъ, что воры должны искупить свое недостойное поведеніе трудомъ, и ночи, ради безопасности, будутъ проводить связанными. Далѣе, они обязаны были: заплатить Парпи-баю, Гамданъ-баю и Исламу изъ Керіи жалованье за потраченные на погоню три дня, сопровождать насъ, пока намъ это будетъ нужно, и при разсчетѣ вполнѣ подчиниться моимъ условіямъ: я заплачу имъ столько, сколько они заслужатъ своимъ поведеніемъ.
Сцена суда вышла очень живописной. Люди стояли передъ палаткой, молча, закутавшись въ шубы, слабо освѣщенные свѣтомъ луны и отблескомъ отъ свѣчки. Мало радости было наказывать бѣглецовъ, но они заслужили наказаніе, и ихъ послѣдующее безукоризненное поведеніе доказало, что мой приговоръ пошелъ имъ въ пользу.
Разумѣется, и люди и животныя, участвовавшіе въ побѣгѣ и въ погонѣ, изнемогали отъ усталости, и намъ пришлось изъ за нихъ пожертвовать еще однимъ днемъ. Такимъ образомъ, въ лагерѣ - VIII мы провели цѣлыхъ три дня. Погода становилась зимней. Послѣ полудня, въ теченіе нѣсколькихъ часовъ шелъ снѣгъ, а послѣ 3 часовъ задулъ сильный сѣверо-восточный вѣтеръ, опрокинувшій мою палатку. Веревки такъ трещали и дергались, что я уже приготовился къ такому казусу, и ничто въ палаткѣ не пострадало. Въ 8 часовъ по бокамъ палатки забарабанилъ дождь, потомъ опять все стихло.
Вечеромъ вся окрестность оказалась подъ бѣлымъ покровомъ снѣга. Только въ рѣчномъ руслѣ выдѣлялась въ сумракѣ черная, извилистая линія рѣки. Всю ночь дулъ сильнѣйшій сѣверо-восточный вѣтеръ, палатку понемногу до того заносило снѣгомъ, что мнѣ нѣсколько разъ приходилось выходить и сбивать съ нея снѣгъ, который къ утру и образовалъ вокругъ нея настоящій валъ. Снѣгъ, однако, замѣтью задерживалъ тепло въ палаткѣ и уменъшалъ сквознякъ. Только поздно утромъ 22 августа снѣжный буранъ прекратился, и мы могли выйти и поразмяться.
Прошли 22-го необычайно мало: всего 3.6 кил. Столь поспѣшный привалъ объяснялся тѣмъ, что мы хотѣли воспользоваться послѣднимъ пастбищемъ. Держась лѣвой стороны открывавшейся съ востока долины, мы поднялись на площадку, гдѣ останавливался со своимъ караваномъ Литледэль, и здѣсъ разбили палатки. Караванныя животныя Литледэля оставили здѣсь столько помета, что въ топливѣ недостатка не предвидѣ-лось. Пометъ сохраняется въ этихъ областяхъ удивительно хорошо, и мы сначала приняли его за свѣжій пометъ кулановъ. А между тѣмъ онъ лежалъ тутъ болѣе года. Это доказывало, что въ этихъ высокихъ поясахъ никогда не выпадаетъ дождя, а только снѣгъ и градъ. Иначе пометъ скоро измельчился-бы, высохъ и его развѣяло-бы вѣтромъ.
И сегодня около часу дня начался градъ. Злѣйшій нашъ врагъ, однако, вѣтеръ, который подымается почти всегда въ одно и то же время дня ежедневно, приноситъ градовыя тучи и продолжается до вечера, а часто даже и всю ночь. Холодныя струи его проникаютъ въ палатку и грозятъ задуть огонь, какъ ни стараешься защитить его. Да и ложе становится такимъ холоднымъ, что, заползая въ него, попадаешь какъ будто въ ледникъ и долго, долго лежишь и щелкаешь зубами, пока, наконецъ, не согрѣешься.
23 августа. Рано утромъ меня разбудила вьюга. Снова стояла полная зима; лошади были всѣ въ снѣгу, торбы ихъ были пусты, и животныя смотрѣли такими скучными, усталыми. Я разбудилъ людей, и скоро караванъ былъ готовъ. Сегодня касъ ожидалъ трудный пероходъ. Предстояло перейти черезъ Арка-тагъ по перевалу Литледэля, къ которому взялся проводить насъ Гамданъ бай.
Тихо подвигались мы гуськомъ по рѣчной долинѣ, которая стала суживаться; вмѣстѣ съ тѣмъ относительныя высоты уменьшались, а формы горъ становились болѣе округленными. Лишь въ рѣчной долинѣ скалы были обнажены, вообще же поверхность была вся покрыта рыхлымъ матеріаломъ. Мѣстами торная рѣчка становилась широкой и мелкой. Быстрота ея все увеличивалась по мѣрѣ того, какъ мы подымались въ гору. Хрустально-прозрачная вода весело струилась по своему покрытому тонкимъ щебнемъ руслу. Выступающая здѣсь горная порода - темнозеленый твердый кристаллическій сланецъ. Затѣмъ, рѣчная долина вновь расширилась, образуя бассейнъ, въ который стекается множество мелкихъ притоковъ.
На нѣкоторое время насъ задержала мятель, окутавшая насъ, какъ туманомъ; потомъ мы продолжали путь къ юго-востоку по рѣзко очерченной долинѣ, прорѣзанной однимъ изъ главнѣйшихъ притоковъ рѣки. Въ двухъ мѣстахъ долина развѣтвлялась. Около перваго развѣтвленія нашли остатки рдного изъ членовъ экспедиціи Литледэля: высохшій трупъ осла. Его муміеобразное тѣло не подверглось разложенію; цѣлость его свидѣтельствовала также, что ни волки, ни хищныя птицы не знали сюда дороги. Итакъ, ясно было, что до сихъ поръ мы отъ самаго лагеря - VII шли по пути Литледэля.
Впереди, на OSO, и виднѣлся перевалъ черезъ Арка-тагъ. Но, когда я съ Эминомъ-Мирзой взошелъ на небольшой второстепенный перевалъ (6,580 м.), находившійся сѣвернѣе или лѣвѣе перваго, мы, къ изумленію нашему, увидѣли, что слѣды нашихъ лошадей, по обыкновенію, шедшихъ впередъ, направлялись къ сѣверу по боковой долинѣ. Я тотчасъ понялъ, что Гамданъ-бай, бывшій теперь путеводителемъ, ошибся. Караванъ, однако, былъ уже настолько далеко, что окрики наши не могли достигнуть до слуха людей.
Итакъ, послѣ краткаго обзора мѣстности, намъ не оставалось ничего другого, какъ направиться по слѣдамъ каравана, - дѣло было къ вечеру, и мнѣ не хотѣлось заночевать безъ палатки и чаю. Такъ какъ боковая долина, по которой пошелъ караванъ, подъ конецъ сворачивала къ западу, то ясно было, что Гамданъ-бай совершенно сбился съ пути. Мы съ Эминомъ-Мирзой скоро и встрѣтили караванъ, возвращавшійся обратно. Гамданъ-бай былъ очень смущенъ своей грубой ошибкой.
Не думая ни о чемъ, они шли, пока не наткнулись на свои-же собственные утренніе слѣды, описавъ такимъ образомъ полный кругъ, да еще зря перейдя черезъ перевалъ. Гамданъ увѣрялъ, что Литледэль какъ разъ здѣсь не на долго уклонился къ сѣверу, и что онъ, Гамданъ, сворачивая въ долину, былъ увѣренъ, что она скоро снова завернетъ къ востоку и югу. Мнѣ еще не приходилось видѣть такого неумѣнья оріентироваться, и я далъ нагоняй и Гамдану и другимъ за то, что они, какъ бараны, пошли за нимъ.
Повернувъ назадъ, мы разбили лагерь въ устьѣ боковой долины, сдѣлавъ въ этотъ день 22 килом. Тутъ не было и слѣда подножнаго корма; только масса маленькихъ красныхъ цвѣтовъ росла между камнями.
Вечеръ, противъ обыкновенія, выдался чудесный; воздухъ былъ совершенно прозраченъ. Снѣговой покровъ и легкія облачка сіяли при свѣтѣ мѣсяца ослѣпительной бѣлизной. Во мракѣ тихо, величественно бродили, подобно призракамъ, наши верблюды, освобождвнные отъ вьюковъ и тщетно искавшіе подножнаго корма. Лошадей и ословъ привязали, такъ какъ ихъ нельзя кормить, пока они не отдохнутъ часа два. Люди, исключая поваровъ, тоже прилегли отдохнуть послѣ того, какъ разбили палатки. Въ лагерѣ было тихо и спокойно, и мнѣ представился удобный случай произвести наблюденія надъ луной. Но это оказалось не такъ-то легко: холодъ былъ очень чувствителенъ (въ 9 ч. вечера ?4°) и пластинка призмы-циркуля съ мелкими дѣленіями сразу покрылаеь инеемъ отъ дыханья; удержать-же хоть на нѣсколько минутъ въ груди дыханье въ этомъ разрѣженномъ воздухѣ было невозможно.
Когда подошелъ часъ кормежки лошадей и ословъ, они принялись ржать и топать. Имъ подвѣсили торбы съ маисомъ, и онѣ съ хрустомъ стали пережевывать сухой, жесткій маисъ. Затѣмъ, ихъ отпустили до утра бродить на свободѣ.
Какъ тихо, безмолвно на этихъвысотахъ. Мы здѣсь словно гости на чужой планетѣ. Темноголубая міровая бездна сіяетъ передъ нами за снѣжной вершиной Арка-тага. Лишь мерцаніе ночныхъ звѣздъ, медленный полетъ облаковъ и сверканье снѣжинокъ вносятъ оживленіе въ этотъ мертвый пейзажъ. Единственный звукъ здѣсь - металлическій плескъ струй рѣчки о льдинки.
Но и рѣчка отдыхаетъ ночью, затянувшись льдомъ; журчанье мало-по-малу затихаетъ. Но на утро солнышко снова пробуждаетъ рѣчку къ жизни, какъ будто напоминая, что даже среди этой мертвой природы должна идти непрестанная работа по пересозданію земной поверхности.
